До окончания моего срока в ОНК Москвы остается чуть больше месяца, и я теперь очень хорошо понимаю смысл поговорки «перед смертью не надышишься». Каждое посещение СИЗО воспринимается, как последнее, и увы, огорчаешься каждый раз, потому что за эти восемь лет стена непонимания между правозащитниками и СИСТЕМОЙ, в лице конкретных сотрудников — не преодолена. Да, это уже не та Пропасть, которая казалось, существует между нами, людьми с воли, пришедшими наблюдать, как заключенных содержат в тюрьме и теми, кто их там содержит. Не пропасть, но все-таки стена. Хорошо помню, как директор женской тюрьмы в Лондоне, рассказывая о том, что происходит в ее тюрьме, сказала: «Мы относимся к нашим арестанткам, как к заблудившимся детям». Это в Лондоне, а в России за эти восемь лет я не встретила ни одного начальника который мог бы сказать нечто похожее. Среди сотрудников СИЗО низшего звена попадались такие, кто, кажется относился к арестантам пусть не с состраданием, но все-таки с пониманием и был готов их услышать, но установка в самой системе мало изменилась со времен ГУЛАГа: все арестанты априори преступники, даже, если суд еще не вынес приговор.
Вчерашнее посещение СИЗО-6 с Анна Каретникова— это история про про равнодушие и преступную халатность тюремщиков, от которых зависят человеческие условия содержания в тюрьме. Напомню, СИЗО-6— это единственная женская тюрьма в Москве, где еще пару месяцев назад сотни женщин сходили с ума от перенаселенности, спали на матрасах на полу, спали под столами в душных кухнях. Благодаря членам московской ОНК в это СИЗО пришла уполномоченная по правам человека Татьяна Москалькова, заместитель начальника ФСИН России Валерий Максименко и буквально через несколько дней из тюрьмы вывезли заключенных мужчин, бывших сотрудников, а женщин переселили в их камеры, и с тех пор на полу никто не спит. В нескольких камерах починили вытяжки, ФСИН распорядилась поставить во всех камерах телевизоры и холодильники и, казалось, что жизнь налаживается. Но вот вчера выяснилось, что в камере для новорожденных младенцев, которые содержатся вместе с мамочками, нет памперсов.
Мы вызвали заместителя начальника СИЗО по тылу Зезюлю Юрия Леонидовича и спросили его, почему младенцев памперсами перестали обеспечивать. Тыловик признался, что знает об этой проблеме, но «нет финансирования». То есть, повторил знаменитое: «Денег нет, но вы держитесь там». «Что делать мамочкам, которым родственники памперсы не передают?» — спросила я. «Я рос без памперсов, -гордо сообщил мне Зезюля.— У них же там есть стиральная машина, пусть стирают». «А раньше откуда у вас памперсы были?»— поинтересовалась я. «Сам не знаю, я пришел работать сюда в июне. Они лежали на складе».
Мы предложили тыловику, что кинем клич и нам принесут благотворительные памперсы. Спросили: «Как их передать поскорее. Дайте нам пожалуйста, Ваш телефон для связи». Тут майор Зезюля покраснел и сказал, что жена у него ревнивая и телефон мобильный для связи он не даст. Мы просили именно сотовый номер телефона, потому что в тюрьму по городскому дозвониться невозможно. Видимо, Зезюля был не заинтересован в получении памперсов. Свои телефоны мобильные нам дают все начальники СИЗО и по пустякам мы их не беспокоим.
Дальше — больше. Выяснилось, что арестанткам уже три месяца не выдают гигиенические наборы, которые положены им по закону. В эти «наборы» входит туалетная бумага, зубная паста, прокладки.
То ли кладовщица в отпуске, то ли денег нет. Одна женщина, у которой нет родных, сказала что ей неудобно каждый месяц просить прокладки у более обеспеченных сокамерниц. А как ей быть? Другие женщины рассказали, что вытаскивают вату из старых матрасов и используют ее вместо прокладок.
Другая сотрудница СИЗО, которую я спросила, решила ли она вопрос с получением паспорта для беременной заключенной, (у нее готовый паспорт лежит в паспортном столе и сама получить она его не может. Паспорт ей очень нужен, ей скоро рожать и она не хочет младенца по этапу в колонию тащить, хочет оформить опекунство — без паспорта это невозможно) ответила: «Не было времени разобраться». Сказала она так равнодушно, что я поняла, она об этой проблеме забыла, как только мы ушли в прошлый раз из СИЗО.
В одной из камер карантинного отделения было безумно холодно, а в соседней пустой камере уже затопили. Мы попросили переселить женщин в эту теплую камеру. Сотрудники же сказали, что это надо согласовывать с начальником. Знаю, что в тюрьме даже самая мелкая проблема решается неделями и месяцами, очень боюсь, что в соседнюю камеру их так и не переселили.
И вот по «мелочи», хотя в тюрьме каждая «мелочь» важна. Женщины с переломанными позвоночниками, с больной спиной месяцами спят на тоненьких матрасах, хотя по медицинским показаниям им положен ортопедический матрас или хотя бы второй. Теплой одежды те, кому не делают передачи, ждут неделями, а одежда по сезону им положена по закону.
В камерах — унитаз без стульчаков, души без леек. В общем все, как мы любим. В связи с этим бардаком и безобразием у меня вопрос: В СИЗО-6 действительно считают, что чтобы заставить начальника заботиться о своих арестантках, обеспечивать им то, что положено по закону, нужно каждый раз, как скорую помощь вызывать уполномоченного по правам человека и заместителя начальника ФСИН России?
Уверена: перед их посещением в тюрьму завезут ПАМПЕРСЫ и женские ПРОКЛАДКИ. И еще вопрос к сотрудникам СИЗО: «Вы своих детей и внуков тоже в XXI веке растите без памперсов? А вы, сотрудницы СИЗО, когда у вас случается менструация, из матрасов вату вынимаете?»
Зачем же вы людей унижаете? Они и так унижены, и так уже наказаны тем, что оказались в тюрьме.
И еще важная история: адвокаты записываются в два часа ночи, чтобы на следующий день попасть к своим подзащитным. Когда приходят на следующий день оказывается, что старый список уничтожен и приходится записывать заново. Попадают те, кто контролирует список всю ночь. Кабинетов для встреч арестантов с адвокатами не хватает. В СИЗО-6 по прежнему перелимит.
Сейчас более 300 «лишних» арестантов. Очень много сидит женщин по 159 статье «мошенничество». Молодые, старые — предпринимательницы, бизнесменши, бухгалтерши — большинство с московской пропиской. Но это уже вопрос к Ольге Егоровой — председателю Мосгорсуда. Она до сих пор уверена, что в СИЗО-6 москвичек нет и что ее судьи берут под стражу — законно, потому что эти женщины сплошь иногородние, без определенного места жительства. И поэтому им домашний арест не назначают.
И перепост пожалуйста, может тогда прокладки и памперсы найдут в закромах Родины.
