60-летний обладатель советского паспорта Николай Аракелян, отсидевший в российской колонии более 15 лет, рассказывает, как оказался в спецприемнике для иностранных граждан в Тюмени, и недоумевает, почему не может оттуда выбраться.
Там на меня возбудили еще одно дело [по событиям] 1997 года. Тогда мне одни наркоманы документы за тысячу долларов должны были сделать и хотели меня кинуть. До этого они еще других людей кинули. И вот у них между собой разборки были, и я тоже оказался в это время там. Получился скандал, они вооружены были, убили тогда четырех человек, я с трудом оттуда ушел, мне один знакомый помог. Прошло время и я, сидя в Казани, написал записку одному человеку и указал, что вот такой-то человек меня однажды спас, и хотелось бы обратиться к этому человеку. В итоге эта записка попала к оперативникам, понимаете? И возбудили это дело. А я не мог даже сказать, кто убил тех людей. А они говорят: или бери на себя, или говори, кто это. Я говорил, что не знаю, но они меня пытали током и противогазом. Это в Казани было, на Черном озере, в следственном отделе. И вот мне 15 лет дали за эту кутерьму. Это «пэжэшная» (пожизненная — МЗ) статья, но срок давности прошел, дали 15 лет.
Потом привезли меня в Питер, я в Питере сидел. Там я смотрел за зоной. Мне люди там сказали попробовать остановить наркоманов, потому что очень много их было. И я стал наказывать торгующих наркотиками. Даже «Пятый канал» про это передачу публиковал в 2006 году. Вот.
В 2007 году начальников управления там всех поменяли, и [бывший заместитель главы петербургского управления ФСИН Евгений] Бычков там был. И он когда пришел, то я ему сказал, что нам с ним побеседовать надо, чтобы я ему объяснил как что [в тюрьме]. «Да не, ты уедешь от нас», — Бычков говорит. А я сказал, что не надо меня никуда выгонять, я уже взрослый, старый человек. Я, говорю, пришел, только чтобы объяснить вам. А он не стал слушать меня. Перевели меня сюда, в Тюмень, в ИК-6 (колония строгого режима в городе Ишим — МЗ). А Бычкова посадили за издевательства и изнасилования заключенных (Бычков был осужден на четыре года колонии — МЗ). Вы понимаете, я помочь хотел, а они меня выгнали, отослали. Я говорил: «Слушайте, дайте я вам расскажу, потом что хотите делайте». А они рукой махнули, и я ушел.
22 июня меня должны были отпустить и прямо привели сюда, в депортационный центр в Тюмени. Никуда не выпускали, потому что у меня паспорт гражданина СССР. Я с 1991 года нахожусь в России, я был в розыске. До этого в Украине был, там в 1984 году получал паспорт гражданина СССР, Украина потом это подтвердила. Но я не гражданин Украины и не был там в 1991 году, когда Украина принимала независимость. Я родился в городе Кировабад, сейчас он Гянджа называется. Но в Азербайджане шла война с армянами, поэтому в Азербайджан я никак не могу попасть.
И вы представляете, я в таком положении — я больной, у меня левая почка сморщилась от холода, от воспалений. Мне один начальник местный говорил, фамилию его не буду называть, что в этом депортационном центре не приспособлено ничего для длительного пребывания. Но меня тут уже полгода держат, а моего соседа по камере — девять месяцев.
И вот я попал [в спецприемник для иностранных граждан]. Я попросил армянское посольство, чтобы мне дали разрешение на родину моих предков прибыть. Никакого ответа нет. Я написал им еще летом, спросил — как мне попасть в Карабах? Потому что из Карабаха мои родители. Там хоть родственники есть, хоть кусок хлеба дадут. Они по телефону мне сказали: пиши заявление, что ты хочешь выехать на родину своих родителей. Я написал и отправил туда. Потом время идет, и я вторично туда отправил. Но ответа нет. В Украине у меня тоже есть родственники, они тоже хоть по-стариковски могли бы мне помочь.
Я здесь боюсь сижу. Недавно ОМОН сюда зашел, а у меня же позвоночник, шейный [отдел] переломанный, а они меня ударили головой об стену несколько раз. Ну, били так, чтобы синяков не оставалось. Били бы немножко сильнее и могли бы меня убить, даже сами бы не помнили, как. Чуть-чуть, небольшой удар — и я падаю, сознание теряю. И вот они пришли и били, просто так, ни за что. Ни бунтов, никаких эксцессов не было. Пришли, телефоны забрали и все. Здесь хуже, чем в тюрьме, режим устроили.
Я шестой месяц здесь сижу, со мной тут Руслан Юрков, он с Украины, сидит девятый месяц уже. Как нам быть? Мы не знаем. Пишите письма, говорят. В прокуратуру обращались, а прокурор говорит, чтобы мы там сами разбирались. Это было месяца два с половиной назад. Я спрашивал, почему к нам никто не приходит. И вот начальник нам говорит — пишите жалобы. Но с этими жалобами никто не разбирается! Как будто тут, в области, нету серьезных людей.
Мы 23 часа в сутки в камере сидим, гулять пускают на полчаса утром и вечером. Это ужас. Камера — 4,5 на 2,5 метра. Телефоны на каком-то основании отбирают, бритвенные станки отбирают, а на каком основании — не говорят. Есть телевизор в камере. Еще были поломанные колонки с магнитофоном, можно было музыку хоть слушать, но когда ОМОН пришел обыск устраивать, их разломали окончательно.
Тут ни комнаты отдыха нет, ни комнаты с шахматами, где можно общаться. А ведь это все приписано, [по документам] все есть. А потом к нам пришел какой-то полковник и сказал, что если будете писать жалобы, то вообще будем на морозе стоять.
Вот иностранные граждане, которых отсюда депортируют, они обозлены. Они побудут в этих условиях, обозлятся и уезжают отсюда. Это зачем все делается? Это врагов создают для России? Кому это выгодно? Америке если только. Я за политикой стал очень следить в последнее время. У нас вот по телевизору про права человека рассказывают. Но где они? Я не ожидал такого. И я вам так скажу — тут по телевизору показывали европейскую тюрьму. Так вот, тут у нас гораздо хуже.
И я вот не пойму – это только тут нет закона, или во всей России так? Я вообще не люблю жаловаться, люблю, когда с администрацией можно решать дела и так далее. Я вот попал сюда и теперь не знаю, как выехать, как что делать. Я тут в камере сижу 24 часа, железная дверь, решетка. Чуть-чуть кормят, но и то не вся кормежка для меня подходит. У меня цирроз печени установлен врачами.
Я говорю — вы мне хоть какой-нибудь документ дайте, временный паспорт, чтобы я мог границу пересечь с Россией и мог уехать на родину своих родителей. Вы мне скажите — я заключенный, осужденный? Не говорят. Нас что, тут пожизненно будут держать? Ничего не говорят.
В Тюмени я могу жить в монастыре. Оттуда мне немножко принесли одежды. Я готов уже в монастыре жить, я верующим человеком стал. Я давно верующий. Ну мало ли, раньше от Бога отошел где-то, молодой был. А теперь верю, мне даже Иисус приснился. Я, представляете, даже не знал, что такое арамейский язык. Я даже такого языка не слышал. И вдруг во сне я это все увидел. И после этого я в 2010 году 20 января я начал в церковь православную ходить. Я не знаю, крещен я или нет, но я исповедовался несколько раз, все нормально. Представляете, сколько раз меня Иисус спасал?
