В каких условиях живут заключенные-инвалиды? Жалоба правозащитника попала к руководству ОНК

В каких условиях живут заключенные-инвалиды? Жалоба правозащитника попала к руководству ОНК

1044
Фото агентства городских новостей "Москва"

В середине прошлой недели Ева Меркачева, обозреватель «МК», первый заместитель председателя Общественной наблюдательной комиссии Москвы, получила лично в руки обращение в ОНК и в СПЧ Сергея Головина, правозащитника, пытающегося бороться за права заключенных. Точнее — за само существование таких прав, которые не просто не соблюдаются в курском ФКУ СИЗО-1. Их, этих «прав человека», по сути, не существует для людей, чью жизнь и без искусственных ограничений можно назвать разве что существованием в клетке увечного тела. Речь идет о заключенных-инвалидах и о том, в каких условиях им приходится жить. Хотя нет, не жить. Выживать…

Ровно за месяц до того, как защитник прав заключенных-инвалидов, курянин Сергей Головин, сам являющийся инвалидом второй группы пожизненно, оказался в камере курского СИЗО, он получил недвусмысленное предупреждение от неких представителей правоохранительных органов: «Ты бы заканчивал этой дурью маяться. Нашелся тут еще — правозащитник калек убогих. Хватит светиться в Интернете, ясно? Оглянуться не успеешь, через месяц заедешь к «хозяину», если цирк этот не прекратишь. Вкурил?» Сергей Головин не «вкурил», как изъясняются нынче правоохранители. Ну то есть, если по-человечески, не внял совету человека, власть мелкую имущего. И оттого решившего, что он и ему подобные — короли мира.

Ну а не последовав совету «прекратить цирк», Сергей соответственно продолжил деятельность по освещению нравов и обычаев сотрудников курского УФСИН, в чьей власти оказались жизни и судьбы сотен инвалидов. Помимо размещения роликов, в которых очевидцы насилия и жертвы действий надсмотрщиков, определяемых Европейской конвенцией по правам человека как пытки, Сергей организовал адресную рассылку информационных сообщений о нарушениях прав инвалидов, оказавшихся в заключении, по адресам министерств, ведомств, правозащитных организаций и комиссий, надеясь, что такая активность когда-нибудь в конце концов даст результат. И она, эта абсолютно законная и направленная на гуманизацию пенитенциарной системы работа инвалида-правозащитника Головина, результат вскоре дала.

 

***

Как и было обещано Сергею месяцем раньше человеком со звездочками на погонах и жаргоном дворовой шпаны, он ровно в указанный срок «заехал к хозяину», то есть оказался в ФКУ СИЗО-1 в качестве арестанта. Из защитника прав инвалидов, находящихся в заключении, мгновенно превратившись в инвалида-заключенного. Причем того самого изолятора, расследованию садистских наклонностей ряда сотрудников которого Сергей посвятил целую серию фильмов. В которых чудом выжившие люди рассказывают о тех, кто и как, когда и за что их душили, ломали им руки, ребра и челюсти, пытали голодом и холодом.

О тех, кто, исполняя приказы, заставлял людей неделями лежать на бетонном полу в одиночках ПКТ и ШИЗО, без выхода не только на прогулку, но и в туалет. Интересно, хотел бы тот, кто такие приказы отдавал, хотя бы пару-тройку дней пожить, просыпаясь в луже собственных испражнений и без возможности даже просто умыться? Их фамилии и имена, звания и должности мы также назовем. Иначе нельзя. Но пока обратимся к тексту письма Сергея Головина в ОНК.

***

«Я обращаюсь к вам за помощью в сложившейся у меня крайне критической жизненной ситуации. Меня зовут Головин Сергей Витальевич, и 14 апреля 2017 года я был заключен под стражу в ФКУ СИЗО — 1 УФСИН России по Курской области по решению Ленинского районного суда города Курска. Я являюсь инвалидом второй группы, и она присвоена мне бессрочно. Ряд моих хронических заболеваний также не предполагает того, что со мной будут обходиться в следственном изоляторе садистскими, иначе их назвать нельзя, методами.

 

До заключения одним из основных направлений моей деятельности являлось оказание юридической помощи и участие в правовой защите заключенных. Я также активно занимался помощью лицам, пострадавшим в результате неправомерных действий сотрудников уголовно-исполнительной системы в исправительных учреждениях и следственных изоляторах. Но самым главным, чему я посвящал все свое время, являлась защита самой уязвимой и слабой категории заключенных — я считаю своим долгом стоять на защите интересов инвалидов, содержащихся под стражей. Эти люди, наказанные природой или ставшие жертвами болезней, аварий, несчастных случаев, содержатся в условиях, которые нельзя называть некомфортными. Они живут, испытывая бесчеловечные унижения. В камерах, не оборудованных элементарными средствами и приспособлениями, которые позволяли бы заключенным инвалидам в минимальной мере реализовывать свои жизненные и социальные потребности. И обращаться за помощью им просто не к кому. Их как бы нет. Да и беззвучный крик их о помощи никогда и никем не был бы услышан, наверное. Я попытался помочь. И оказался в застенках того же чудовищного места, превращающего человеческие судьбы в обломки крушения.

***

Занимаясь правозащитной деятельностью, я неоднократно размещал в сети Интернет видеоматериалы, свидетельства жертв пыток и унижений, видеорассказы бывших заключенных, едва освободившихся из мест заключения, в которых описывались методы экзекуций и незаконных действий сотрудников УФСИН России по Курской области в СИЗО-1 Курска и в исправительных колониях Курской области.

Целью моей было одно-единственное стремление — привлечь к проблеме повсеместного нарушения в учреждениях уголовно-исполнительной системы прав инвалидов-заключенных внимание. Добиться оценки происходящего ужаса общественностью и, наконец, обратить внимание должностных лиц УФСИН России по Курской области на невозможность сохранения в дальнейшем существующих сейчас унизительных условий жизни. Опасных даже для жизни здорового человека, не говоря уж об инвалидах.

Я глубоко убежден, что для нормализации условий содержания заключенных в местах изоляции от общества, а особенно содержания наименее защищенной категории — инвалидов, помимо ведомственного контроля государственных органов, необходим также контроль институтов гражданского общества России. Только это позволит решить имеющиеся в пенитенциарной системе социальные проблемы.

***

После появления в свободном доступе социальных сетей и на каналах сети Интернет ряда документальных видеоподтверждений бесчеловечности условий содержания больных людей в заключении, мне стали поступать угрозы. Заключались они в том, что мне было гарантировано скорейшее лишение меня свободы в случае, если я не прекращу свою общественную деятельность по защите прав заключенных.

Изначально угрозы поступали от сотрудников УФСИН России по Курской области. Но в 2017 году к потоку угроз, не прекращавшемуся вплоть до моего задержания, присовокупили, видимо из солидарности, свои угрозы и сотрудники уголовного розыска УМВД России по Курской области. Именно туда меня неоднократно вызывали и требовали прекратить публикацию материалов в отношении УФСИН России по Курской области. Прямо заявляя, что в противном случае меня самого возьмут под стражу, сфабриковав уголовное дело в отношении меня.

Когда я попытался возразить: «Как меня могут задержать, если я не совершал никаких преступлений?», услышал резкий и жесткий ответ: «Был бы повод, дело мы найдем».

Так и произошло. По истечении месяца, в течение которого я должен был прекратить свою работу правозащитника, но не сделал этого, меня арестовали.

***

С самого начала срока моего содержания в следственном изоляторе я был подвергнут бесчеловечным унижениям. Сотрудники изолятора попросту пытались сломить меня пытками, как физическими, так и психологическими. Например, с 14 по 18 апреля сего года я был помещен по приказу администрации следственного изолятора в отдельную камеру с резиновым покрытием стен и пола. Эти несколько дней я провел полностью раздетым в помещении с температурой не выше 5-8 градусов по Цельсию. Меня ни разу не вывели в туалет для оправления своих естественных нужд. Ни разу! Соответственно, представляете, каково это — жить среди своих же испражнений. Умывальника в камере также не имелось. Замерзая, не чувствуя почти коченеющих пальцев рук, я просил дать мне теплые вещи, но и в этом мне тоже было отказано.

Мои просьбы и требования, обращенные к представителям администрации учреждения, разрешить эту дикую ситуацию, прекратив пытку, остались без ответа.

18 апреля 2017 года меня перевели из пыточной камеры в другую одиночку, где я оставался до конца мая. Она также не отвечала законным условиям содержания подозреваемых или обвиняемых под стражей. В частности, в камере было очень холодно, и я был вынужден спать в одежде. Горячей воды не было. Веника, совка, вешалки для одежды, емкости для воды, шкафа или тумбочки для вещей и посуды не было тоже. Не говоря уж об электрической розетке, что лишало меня даже возможности пользоваться электрическим кипятильником. Эта камера — № 8-12 — относится к штрафным изоляторам. И она не предназначена для постоянного содержания в ней подозреваемых или обвиняемых. Все указанное мною, даже не принимая во внимание очевидно незаконного ареста, является грубым нарушением моих законных прав и интересов, гарантированных законом и Конституцией РФ. А содержание человека на протяжении длительного времени в одиночной камере уже давно во всем мире приравнивается к особо жестоким психологическим пыткам. Это моральное воздействие, которое оказывалось и оказывается на меня руководством администрации ФКУ СИЗО — 1 УФСИН России по Курской области, как и страдания, особую муку, которую я испытываю вследствие невозможности видеть двоих моих детей и принимать участие в их воспитании, я прошу считать особо изощренным издевательством, пыткой, за применение которой Европейская конвенция по защите прав человека предусматривает весьма суровое наказание.

Надеюсь, что уважаемые члены Общественной наблюдательной комиссии, а также члены Совета по правам человека при Президенте РФ, рассмотрев мое обращение, инициируют проверку указанных мною фактов. Прошу вас принять незамедлительные меры, направленные на восстановление социальной справедливости. В качестве последней инстанции я взываю к вам о помощи. И прошу о защите в безвыходной для меня ситуации. Верю в то, что справедливость должна восторжествовать. В противном случае мои судьбу и жизнь можно считать предрешенной».

Егоров Антон