Открытое письмо о ситуации в ИК-5 Нижнего Тагила

Открытое письмо о ситуации в ИК-5 Нижнего Тагила

2812

От произвола, который творится стенах исправительной колонии №5 города Нижнего Тагила устали все- заключенные, их родственники, правозащитники, члены ОНК и адвокаты. Пытки, физическое наказание, вымогательства и другие противоправные и противозаконные методы давления на заключенных уже стали нормой в этой колонии.

Адвокат Н.А. Протасова написала открытое письмо, которое направила в редакцию «Новая газета на Урале». В своем письме адвокат просит обратить внимание общественности на происходящие в колонии события, поскольку изложенные ею обстоятельства имеют широкий общественный резонанс, затрагивают права и интересы большого количества лиц и могут иметь признаки должностных преступлений, виновные в совершении которых без привлечения внимания общественности к изложенным событиям могут избежать заслуженного и справедливого наказания.

Текст письма приводим дословно:

Уважаемая редакция!

Обратиться в НГУ меня побудила история равенства перед беззаконием, произволом и бездействием властей, с которой я столкнулась по роду своей профессиональной деятельности.

Речь идёт о ситуации, сложившейся в печально известной исправительной колонии номер 5 г. Нижнего Тагила.

Мне буквально пачками передаются различные обращения осуждённых, отбывающих наказание в этой колонии и лиц, ранее отбывавших там наказание по приговору суда. Доводы всех этих обращений сведены к одному: психическое и физическое насилие, понуждение к рабскому труду, произвольное ужесточение режима, вымогательство и пытки, — в ИК-5 считаются мерами воспитательного характера, поскольку, как сообщают осужденные, иных воспитательных мероприятий с ними не проводится.

Доведённые до отчаяния осужденные режут себе вены и животы, устраивают голодовки, как могут, пытаются докричаться до правоохранительных и контролирующих органов. Но «меры воспитательного характера» дают результаты и многие сдаются, ломаются, отзывают свои обращения, отказываются от жалоб, доходят до глубоко отчаяния, видя безнаказанность тех, кто от отбывающих наказание преступников отличается только отсутствием приговора и мощным административным ресурсом.

В ИК-5 создана система, при которой из числа осуждённых формируется так называемый «актив», когда одни осужденные, обласканные администрацией колонии, избивают, унижают и издеваются над другими осуждёнными, отказавшимися выполнять функции администрации и надзирать за такими же как они сами.

В колонии процветает вымогательство денег с родственников осуждённых. Платить необходимо за все: за возможность позвонить родственникам, получить краткосрочное или длительное свидание, не быть подвергнутым избиению, даже за возможность курить следует заплатить деньги. Самыми изощренными способами активисты заставляют заключённых просить родственников перечислять деньги на счета, номера которых настойчиво диктуют под запись.

Происходящее не является секретом ни для кого: администрация колонии более чем в курсе происходящего, поскольку только за последний год осужденные и их родственники массово сообщили о подобных фактах. Я лично передала в распоряжение правоохранительных органов письменные доказательства проведенных банковских операций, подтверждающих перечисление денежных средств родственниками осуждённых на карты, указанные активистами.

В ответ – тишина. Тишина и полное бездействие. Никто не посчитал необходимым создать хотя бы видимость проведения проверочных мероприятий по сообщенным фактам. Видимо, для Нижнетагильских правоохранителей проверить уже подтверждённые факты – задача непосильная. Поборы продолжаются, и несчастные матери и жены, которые никаких преступлений не совершали, продолжают набивать чужие карманы под угрозой насилия над их близкими. И судя по информации, распространяемой СМИ и в сети Интернет, такое положение вещей в Свердловской области – норма.

Редкие факты адекватной реакции на происходящее в ИК-5 не вселяют надежды. В производстве СУ СК России по Свердловской области расследуется уголовное дело по факту превышения должностных полномочий сотрудниками ИК-5 г. Нижнего Тагила, потерпевшим по которому признан С.В. (имя и фамилия скрыты в связи с проводимыми следственными действиями – ред.), публично рассказавший о пытках в колонии.

В рамках данного уголовного дела допрашиваются в качестве свидетелей осужденные, но копии протоколов их допросов уже на следующий день оказываются в распоряжении администрации колонии, и те заключенные, которые дают изобличающие должностных лиц показания, немедленно водворяются в ШИЗО, переводятся на строгие условия содержания, где уже просто не хватает мест.

А наказать бесправного зека несложно. Любимая метода – сотрудник подходит сзади и, поскольку у осуждённого нет глаз на затылке, констатирует, что он не поздоровался, за что он подлежит водворению в ШИЗО. При этом, именно в данный момент сотрудник не пользуется средствами видео фиксации. По опубликованным данным, в ИК-5 наглые зеки массово не желают здороваться с сотрудниками, поскольку примерно 80% осуждённых, водворенных в ШИЗО, имеют именно такое нарушение. И не выходят по много месяцев, так как по истечении 15-ти предельных суток, открывается дверь камеры и «не реагирующий на меры воспитательного характера» арестант вновь забывает поздороваться, за что тут же получает следующие 15 суток. И вновь никаких средств фиксации, кроме честного слова должностного лица, которое не требует подтверждения иными доказательствами, ведь это слово человека, а осуждённый, по мнению администрации, таковым не является.

Те осужденные, которые посмели подать какую-либо жалобу на действия администрации колонии либо имели смелость рассказать о незаконных действиях администрации, сгоняются в несколько специально сформированных отрядов, где их запугивают и подвергают унижениям и побоям, принуждая отказаться от жалоб и встреч с членами ОНК.

Во всех обращениях заключенных ИК-5, которые мне довелось прочитать, озвучены одни и те же фамилии: Нурмагомедов М.М., Промышленников А.Н., Бервинов А.С., Пригарин С.М., Макаров Е.А., Шахматов Н.В., Семёнов П.М.

На действия перечисленных сотрудников неоднократно поступали жалобы в надзирающие органы и правозащитные организации. Но объективных проверок по доводам обращений осуждённых добиться практически невозможно. О причинах такого положения вещей остаётся только догадываться. В ходе адвокатских опросов заключенные, а также лица, уже освободившиеся из ИК-5, дают объяснения о том, что заместитель начальника колонии Нурмагомедов М.М. открыто бравирует перед осуждёнными наличием у него родственников в органах ФСБ России, связями с «свердловскими ребятами» в ФСИН России, дружескими отношениями с высокопоставленными должностными лицами прокуратуры Свердловской области, и указывает, что ему неинтересно общественное мнение и то, что о нем пишут, и ему даже льстит, когда осужденные вырезают его фамилию на собственной коже, поскольку он, Нурмагомедов, был, есть и будет в этой колонии.

А действительно, что может сделать осуждённый в такой ситуации, когда вроде бы он какими-то там правами обладает, но реализовать их не имеет возможности просто потому, что такая дерзость, как отказ войти в состав актива, уже создаёт угрозу жизни и здоровью заключённого, а если он посмел подать жалобу – его жизнь и жизнь его родственников превращается в ад.

Превратить любого зека в неподдающегося мерам воспитательного характера не составляет труда, достаточно просто черными буквами на белой бумаге изложить ложь, и утвердить подписью начальника колонии, который даже не прочтёт, что утвердил.

Простой пример. Начальник отряда ИК-5 старший лейтенант внутренней службы И.А. Тарасов составил подробную характеристику на осуждённого Рябцева В.Н., согласно которой осуждённый характеризуется отрицательно. При этом начальник отряда указал в характеристике отношение осуждённого к совершенному им деянию – вину не признал.

Однако, если бы господин Тарасов И.А. потрудился надлежащим образом исполнить свои обязанности, он бы смог открыть для себя, что приговор в отношении Рябцева В.Н. постановлен в особом порядке, как с лицом, заключившим досудебное соглашение и выполнившим его условия. Не вдаваясь в юридические тонкости, поясню, что одним из обязательных условий заключения между прокурором и обвиняемым досудебного соглашения является полное признание вины и активное содействие следствию.

Но мало ли, что установлено приговором суда?! Начальник отряда Тарасов И.А. сам легко устанавливает юридически значимые факты.

Можно было бы предположить: начальник отряда ошибся, опечатка, если бы вся характеристика не представляла собой одну большую опечатку.

Так, в графе о возмещении причинённого преступлением вреда Тарасов И.А. забыл указать об утверждённом судом мировом соглашении, по условиям которого Рябцев В.Н. передал в собственность потерпевшего принадлежавшую осуждённому недвижимость в качестве возмещения морального вреда, причинённого преступлением. Данный документ приобщен к личному делу осуждённого именно в качестве сведений о возмещении вреда, причинённого преступлением.

Там же, в характеристике, Тарасов указал, что осуждённый Рябцев В.Н. за период отбытия срока наказания мер к трудоустройству не предпринимал, в работах по благоустройству территории участвует под угрозой быть наказанным, дополнительного желания трудиться не высказывал. При этом Тарасов И.А. составил справку, согласно которой Рябцев В.Н. четыре раза поощрялся за добросовестное отношение к труду.

В то же время, заместитель начальника колонии Нурмагомедов М.М. письменно сообщил защитнику осуждённого, что Рябцев В.Н., прибывший в колонию 14.11.2016 г., уже 1 декабря 2016 г. обратился к нему с ходатайством о трудоустройстве и в подтверждение даже предоставил копии из журнала учета приема осуждённых.

И данная характеристика утверждена начальником колонии и заверена печатью учреждения.

Очевидно, что этот документ формировался не для объективного обобщения характеризующего материала, а лишь с одной целью: изготовить официальный документ, порочащий осуждённого.

К слову, положительно характеризующийся осуждённый резко поменялся сразу после того, как «посмел» обратиться к Нурмагомедову М.М. с ходатайством о трудоустройстве и жалобой на Бервинова А.С., который запретил ему отправлять письма в адрес адвоката в запечатанном конверте. С этого момента, судя по представленным колонией документам, Рябцев В.Н. превратился в злостного нарушителя, перестав систематически застегивать на себе верхнюю пуговицу и категорически отказываясь здороваться с сотрудниками администрации колонии, за что был водворен в ШИЗО, где и содержится по настоящее время.

Разобраться, какие нарушения и когда допущены осуждённым, не простая задача, поскольку справки о поощрениях и взысканиях, составленные начальником отряда И.А. Тарасовым и начальником отряда А.А. Шиловым содержат различные данные.

Фактически вина Рябцева В.Н. перед администрацией колонии заключается только в том, что он имел дерзость (и, надо отметить, мужество) отказать самому Нурмагомедову войти в состав активистов и издеваться над такими же осуждёнными, а также отказался требовать у своей матери пенсионерки перечислять на счета родственников активистов деньги, за что неоднократно подвергался побоям, по восемь часов стоял в дежурной части с широко расставленными ногами и поднятыми вверх руками, содержится в ШИЗО в холодное время года в температурном режиме, не отвечающем требованиям СанПиН.

И таких осуждённых в ИК-5 десятки, и все вышеперечисленные обстоятельства указываются родственниками и защитниками осуждённых в многочисленных обращениях к Нижнетагильскому прокурору по надзору за соблюдением законов в ИУ, к руководству ГУФСИН России по Свердловской области.

Но областной ГУФСИН реагирует на сообщения о должностных преступлениях в колонии довольно своеобразно. По каждому такому случаю, ставшему общеизвестным, пресс-служба лишь придаёт гласности подробности преступления, совершённого осуждённым, и не утруждает себя подробностями якобы тщательных и объективных проверок действий должностных лиц.

Такую позицию ГУФСИН России по СО иначе как поражением назвать нельзя, поскольку «раскачивают» колонию не «злые зеки» и их защитники, а бездействие и немощность областного руководства, в результате которого и без того критическая ситуация в ИК-5 накаляется с геометрической прогрессией.

В соответствии с нормами УПК РФ, осуждённый – это обвиняемый, в отношении которого постановлен обвинительный приговор. Порядок отбывание наказания, назначенного приговором, регламентирован УИК РФ. Законодательство РФ не содержит норм, закрепляющих правило о том, что осуждённый с момента вступления в силу приговора перестаёт быть человеком, и в отношении него разрешено совершать уголовно-наказуемые деяния – преступления, не опасаясь наступления неотвратимых последствий.

Иное понимание правового положения осуждённых полностью стирает грань между осуждёнными преступниками и их надзирателями, ставя знак равенства между ними с той лишь разницей, что одни с приговором, а другие – без него.

Обстановка вокруг и внутри ИК-5 накалена благодаря «умелым» действиям администрации колонии, некоторые сотрудники которой однажды решили, что они работают не с людьми, а с животными, и обращаются с ними соответственно своим убеждениям.

Я же имею убеждение, что должностным лицам, относящимся к людям как к животным, необходимо поменять место работы на зоопарк, где они будут на своём месте и их деятельность не будет противоречить их личному восприятию подопечных и фактическим обстоятельствам.

Я прошу обратить внимание на происходящие в ИК-5 события и провести тщательно расследование, поскольку изложенные обстоятельства имеют широкий общественный резонанс, затрагивают права и интересы большого количества лиц и могут иметь признаки должностных преступлений, виновные в совершении которых без привлечения внимания общественности к изложенным событиям могут избежать заслуженного и справедливого наказания.

С уважением, 

Адвокат Н.А. Протасова