19 января в Общественной палате должно состояться заседание, посвященное итогам донабора общественных наблюдателей в регионах России. В конце декабря прошлого года, когда были объявлены итоги донабора, разразился скандал: оказалось, что Совет Общественной палаты в очередной раз «забраковал» кандидатуры известных правозащитников, выбрав тюремными посетителями людей, не имеющих отношения к правозащите.
Институт общественного контроля или институт ОНК — общественных наблюдателей, которые имеют право посещать СИЗО, колонии, ИВС и ОВД — единственный эффективный институт контроля общества над силовиками. Немудрено, что как только был принят Федеральный закон об общественном контроле и о формировании ОНК по всей России, силовики всех мастей стали сопротивляться деятельности правозащитников, посещавших тюрьмы.
Была разработана схема внедрения в составы ОНК бывших силовиков, ветеранов спецслужб, не имеющих отношения к правозащите.
В прошлом году Общественная палата, которая по закону имеет право выбирать состав ОНК, забраковала кандидатуры известных правозащитников, большинство из которых эффективно работали по всей стране и включила в ОНК силовиков (так, например в ОНК Москвы был избран Дмитрий Комнов, в бытность которого начальником СИЗО «Бутырка» Сергею Магнитскому намеренно не оказывали врачебной помощи).
Общественная палата против правозащитников
Члены СПЧ обратились к президенту Владимиру Путину и рассказали ему о нарушениях при формировании ОНК. Путин дал указание разобраться: Государственная Дума приняла поправки в закон и был объявлен донабор в ОНК.
Результаты донабора подтвердили: у Общественной палаты нет компетенции для выбора тюремных наблюдателей.
Документы в Общественную палату подали 230 кандидатов. Совет Общественной палаты выбрал только 75 человек.
Как выбирали?
Членам Совета по электронной почте прислали таблицы со списком кандидатов. Никакой информации о кандидатах не было. Только рекомендации аппарата Общественной палаты: «назначить» или, напротив , «отклонить». В случае, если кандидата рекомендовал Уполномоченный по правам человека или СПЧ, то в таблице это было помечено.
Как член Совета ОП палаты среди 230 неизвестных, как правило, ему людей (ведь члены Совета ОП не являются правозащитниками, это люди совершенно других профессий и занятий) мог выбрать достойных?
Один из голосовавших, политолог Иосиф Дискин, рассказал, как: «Я открыл таблицу, которую мне прислали по почте. Безумное количество фамилий, кандидатуры по субъектам Российской Федерации. Прежде всего я ориентировался на рекомендации членов рабочей группы Общественной палаты. И на юридические заключения, которые давали наши правовики в тех случаях, когда были нарушены условия подачи документов. И на рекомендации нашей комиссии, возглавляемой Марией Каннабих. В пяти или шести случаях у меня возникали сомнения, я заходил в Яндекс, смотрел биографии, смотрел комментарии СМИ и на основе этого принимал решения. В ряде случаев попадались знакомые фамилии — там у меня были личные суждения, мне не нужны были ничьи рекомендации. И вот так ставишь рейтинг от нуля до десяти. В тех случаях, когда я соглашался полностью с решениями рабочей группы и членов комиссии, я ставил «9», когда я соглашался с решением об отклонении, я ставил «О». Когда я не вполне соглашался, я ставил какие-то промежуточные значения».
Совет по правам человека отправил в Общественную палату список из 84 человек, которых рекомендовал в ОНК для донабора с учетом их правозащитного опыта. Но, как объяснил Иосиф Дискин, рекомендации СПЧ не являются «нормативными для выбора», то есть члены Общественной палаты не обязаны ориентироваться на них. Такой подход удивляет. СПЧ при президенте России является одним из двух главных правозащитных институций России. Первая — институт Уполномоченного по правам человека в РФ. Почему же Общественная палата не принимает во внимание рекомендации этих институций, а члены Общественной палаты, не имеющие ни правозащитного опыта, ни правозащитных компетенций, решают, кому наблюдать за соблюдением прав человека в тюрьмах и колониях?
Член Совета по правам человека и член Рабочей группы Общественной палаты Андрей Бабушкин говорит, что Совет Общественной палаты поддержал меньше трети тех кандидатов, которых рекомендовал СПЧ.
А вот среди тех, кого СПЧ не поддержал, мандат члена ОНК получили 26% из всех кандидатов. Таким образом, поддержка президентского Совета более чем в полтора раза снизила шанс кандидатов.
«Из 9 кандидатов по Москве, которых поддержал СПЧ, не прошел никто, — перечисляет Бабушкин. — В Дагестане СПЧ поддержал четырех кандидатов, выдвиженцев «Мемориала» и «Общества ветеранов войн». Не прошел никто. В Мордовии мы поддержали Сергея Марьина и Зою Светову. Оба получили от ворот поворот.
Активные члены ОНК Москвы прошлого состава Тамара Флерова, Лидия Дубикова, Любовь Волкова, Елена Абдуллаева пытались пройти в ОНК Московской области. Не прошел никто. На Сахалине не прошли известные правозащитники Борис Сухинин и Любовь Тихомирова, в Приморском крае – Любовь Терендина и Артем Трембовлев».
Интересная деталь: глава Общественной палаты Валерий Фадеев, отвечая на письмо главы СПЧ Михаила Федотова, заявил, что список СПЧ Общественная палата получила уже тогда, когда началось голосование, поэтому рекомендации СПЧ не учитывались.
Андрей Бабушкин. Фото: Юрий Мартьянов / Коммерсантъ
И снова нули по правозащите
Кого же выбрали члены Совета Общественной палаты?
11 января 2018 года в Саранске мандаты членов ОНК Мордовии получили три новых члена комиссии: директор ФГБУ «ФКП «Росреестра» Александр Пыков, главный редактор «Рузаевской газеты» Людмила Резяпкина и журналист еженедельника «Столица С» Денис Тюркин. У меня вопрос: каким правозащитным опытом обладает Александр Пыков? Из его биографии известно, что с 1995 по 2000 год он был заместителем председателя правительства Мордовии, а с 2000 по 2003 годы работал федеральным инспектором по республике Мордовия. Теперь он трудится в местном «Росреестре», а в свободное время будет посещать СИЗО и колонии бывшего «Дубравлага».
В ОНК Мордовии включили двух журналистов. Приветствую решение Общественной палаты. Только у них нет никакого правозащитного опыта. В отличие от Сергея Марьина (два срока отработал в ОНК Мордовии), которого, как и меня, в ОНК Мордовии не пропустили.
Валентина Мельникова, глава Союза комитетов солдатских матерей, организации, которая на этот раз выдвинула мою кандидатуру в ОНК, получила ответ из аппарата Общественной палаты. Мельникова спрашивала, почему мою кандидатуру отклонили.
Ответ пришел за подписью первого заместителя секретаря ОП Бочарова В.А.: «По итогам голосования Совета ОП кандидатура З.Ф.Световой набрала более половины нулевых значений (баллов) и следовательно, была отклонена Советом ОП».
Такой же результат я получила и год назад, когда выдвигала свою кандидатуру в ОНК Мордовии. До этого члены Совета ОП меня трижды выбирали в члены ОНК Москвы.
Несколько дней назад мне удалось ознакомиться с опросным лицом, где против моей фамилии стояла рекомендация комиссии ОП Российской Федерации по безопасности и взаимодействию с ОНК: «назначить». Оказывается, мою кандидатуру в посетители мордовских колоний кроме Уполномоченного по правам человека в РФ Татьяны Москальковой и сенатора Владимира Лукина рекомендовала и Общественная палата.
Тем не менее, как выяснилось, большинство членов Совета ОП поставили мне нулевые значения. Может быть, их решение подтверждает их независимость от всех: от УПЧ, от Общественной палаты? А может быть, они знают обо мне что-то такое, что неизвестно ни Татьяне Николаевне Москальковой, ни Владимиру Петровичу Лукину, ни комиссии самой Общественной палаты?
«Сигнал принял»
С этим вопросом 18 декабря 2017 года я обратилась к Секретарю Общественной палаты Валерию Фадееву. Мое открытое письмо было опубликовано в «Новой газете». Валерий Фадеев позвонил мне на следующий день.
Он прочитал мое письмо и сообщил: « Я принял ваш сигнал, и он для меня важен». Фадеев пообещал, что разберется в ситуации и сделает так, чтобы «по возможности все участники этого процесса были удовлетворены».
Сам Фадеев тоже участвовал в выборах членов ОНК. Как он голосовал, мне неизвестно.
«Мы будем искать варианты, чтобы минимизировать недовольство этим процессом», — пообещал глава Общественной палаты и ушел на каникулы.
Прошел почти месяц, но никакого ответа от него я так и не получила.
Зато мандаты получили новые члены ОНК.
И в частности, их получили четверо новых членов ОНК Москвы. Среди них оказались интересные персонажи: Дамир Енаев и Богдан Эберт. Они оба состоят в Фонде поддержки информационных технологий и внедрения технологий, программ для морально-этического, спортивного и патриотического развития населения. Енаев — вице-президент фонда, Эберт — руководитель Центра военно-патриотического и гражданского воспитания фонда. Президент фонда «Добрые технологии» — Георгий Волков, член ОНК Москвы, избранный в прошлом году.
По данным ЕГРЮЛ, Енаев Дамир Растямович является учредителем компании ООО «ИВЕНТ», зарегистрированной в Москве. Занимается компания ремонтом коммуникационного оборудования. При чем тут правозащита?
О других «правозащитниках», прошедших в ОНК Москвы, нет никакой информации. Во всяком случае, ноль информации об их правозащитной деятельности.
Для справки: в ОНК Москвы было девять вакантных мест, прошли эти четверо кандидатов. Но не прошли известные и уважаемые правозащитники. Как, например член СПЧ Елена Масюк, автор целой серии публикаций о вымогательствах и поборах в московском СИЗО-4. После этих публикаций был уволен начальник этого СИЗО и возбуждено уголовное дело по факту гибели заключенных.
В опросном листе с фамилией Масюк в графе рекомендации Комиссии ОП по безопасности и взаимодействию с ОНК стоит грозное «отклонить». Кроме того, есть запись о том, что не представлена нотариально заверенная копия документа о внесении записи в ЕГРЮЛ. Вероятно, речь идет об уставе организации, которая рекомендовала Елену Масюк. Это очень странно, потому что Масюк подает документы в третий раз и наверняка они должны были быть у нее в порядке. Кроме того, сотрудники аппарата Общественной палаты должны проверять все документы и сообщать кандидату, если у него документы не соответствуют правилам.
Мне кажется, история с отклонением моей кандидатуры и кандидатуры Елены Масюк показывает, что с голосованием в Общественной палате что-то не так. Члены СПЧ и другие правозащитники уже потребовали права ознакомиться с опросными листами. А мне бы хотелось, чтобы члены Совета ОП публично объяснили, каким образом они выбирали тюремных наблюдателей и по каким критериям. Почему рекомендации Уполномоченного по правам человека и Комиссии Общественной палаты для них не указ? Почему они предпочитают государственного чиновника правозащитнику со стажем (как в моем случае) и бизнесмена без правозащитного опыта члену СПЧ с опытом работы в ОНК (как в случае с Еленой Масюк).
Интерес у меня отнюдь не праздный. Может быть, члены Совета ОП знают какую-то «военную тайну», которая позволяет им моментально определить, кто правозащитник, а кто — нет.
А если серьезно: то, что снова произошло в Общественной палате с выборами в ОНК — это не просто скандал. Это не просто ошибка. Это преступление. Я хотела заниматься тем, чем занималась восемь лет в московских СИЗО — помогать заключенным, чьи права нарушаются. Я хотела ездить по мордовским колониям и СИЗО Мордовии, потому что знаю от многих, кто там сидел, что это один из регионов, где ОНК практически не работает.
Мордовия или Мордор?
Вот почитайте, что сейчас происходит в ИК-13 Мордовии. Пишет Зара Муртазалиева, бывшая осужденная, отбывавшая срок в этой колонии. Ей можно доверять, по понятным причинам, она не называет своих источников:
Фото: пресс-служба УФСИН России по Республике Мордовия
«В ИК-13, как вы знаете, сменилось нескольконачальников колонии запоследние пару лет, если незнаете, то я расскажувкратце. Бывший начальникколонии Нецкин Д.П. осужден и отбываетнаказание за свои аферы, после него в ИК-13 на сменупришли еще два (врио) начальника и один из них, Андрей Дубов, недавноповесился в собственномкабинете.
На сегодняшний день начальником ИК-13 работает Кимяев В.А. Еще в моюбытность он славился на всю Мордовию своей жестокостью и пыткамизаключенных.
Отдел безопасности в ИК-13 возглавляет Шарепин Александр Викторович.
Шарепин был широко известен множественными случаями насилия, побоями и издевательствами над женщинами. Это Шарепин забивал девочек усебя в кабинете, это он сажал в морозы и холода заключенных в железнуюклетку на входе в дежурную часть.
Звонки домой в ИК-13 фактически отменили, один раз в месяц можнозвонить по 10 минут или через «Зонателеком» 15 минут — 450 рублей.
Для осужденных, не получающих помощь от родных и близких, зарабатывающих копейки в колонии, это очень дорого.
Они живут сутками на промышленной зоне, за любое неподчинение, нарушение, зарегистрированное во время комиссии, обхода УФСИН, заключенных бьют и выставляют на плац.
Совсем недавно девочки стояли на плацу целый день за яблоки. Одна изосужденных пыталась пронести на промзону два яблока, за что все остальныеи были подвергнуты наказанию.
Поясню, заключенные работают на промзоне с 7-8 утра до 18.00-19.00 официально, а неофициально происходит следующее. В конце рабочего днязаключенные подписывают «добровольное» заявление с просьбой разрешитьим остаться на «продленку».
Администрация колонии, конечно же, разрешает, а то кто же будет пополнятьих карманы? На промзоне заключенные фактически работают сутками, сперерывом на обед и ужин. Физический труд на швейной фабрике, хозработы, недосып и недоедание, добавьте сюда психологическое и физическое насилиеи получите результат.
Постоянно хочется есть и спать, чай и кофе — это единственный источникэнергии, без чифиря и крепкого кофе девочки засыпают прямо за машинкамии прошивают себе пальцы насквозь.
В ИК-13 были избиты следующие заключенные (после жалоб родственников ихбыстренько перевезли в другую колонию):
Горбунова Светлана — черепно—мозговая травма, отбитые почки исломанные ребра. Была избита за то, что не успевала отшивать базу.
Заключенную Альфинур избили за «слишком яркий макияж».
Кимяев, видимо, с недавних пор теперь и в make up разбираться стал.
Оборина Ольга — в колонии работала пекарем. Во время обыска у нее нашлиключи от склада на столе. На ИК-13 была зарегистрирована жалоба, a Ольгаизбита. Поясню, неофициально заключенные в колонии зачастую выполняютфункции сотрудников администрации, заказывают с базы уголь, хозтовары, пишут и заполняют всякие бумажки, печатают в бухгалтерии, ведут дела вархивах на самих себя и других заключенных, да многое делают, всего и неперечисляешь.
Если приезжает комиссия или проверяющие из УФСИН и обнаружат это, усотрудников колонии могут быть проблемы, вплоть до отстранения от занимаемой должности.
Из колонии не выпускают жалобы даже по уголовному делу, не говоря уже ожалобах на режим содержания и на администрацию».
Кстати, 22 ноября 2016 года на круглом столе членов ОНК Мордовии председатель ОНК Валерий Крутов, представляя доклад, обнародовал интересные цифры: сотрудники УФСИН России по Республике Мордовия в 2016 году 37 раз применяли физическую силу, и все случаи оказались в рамках закона. Невольно возникает вопрос: а зачем вообще в Мордовии правозащитники? И чего, собственно, я уже во второй раз подаю документы именно в ОНК Мордовии?
И снова обращаюсь к Валерию Фадееву: заседание рабочей группы, назначенное на 19 января, не должно превратиться в формальное мероприятие. Оно должно решить самый важный вопрос: объявить пересмотр результатов донабора 2017 года. Признать, что были нарушения.
Иначе станет очевидно, что Общественная палата злоупотребляет доверием президента Владимира Путина и берет на себя функции ей не свойственные — члены ОП не могут без оглядки на профессионалов выбирать правозащитиков, которые делают важнейшую работу для общества: следят за соблюдением прав человека в тюремной системе. А ведь сегодня от тюрьмы не застрахован никто.
Даже член Общественной палаты.
