Ожоги от электрошокера на телах антифашистов Следственный комитет посчитал «укусами насекомых»

Саботаж и уничтожение улик

Об избиениях и пытках электрошокером со стороны сотрудников Управления ФСБ по Петербургу и Ленобласти Виктор Филинков заявил еще 27 января, Илья Капустин — 9 февраля.

Среди доказательств, которые надлежало истребовать при проверке, защита называла справку медицинского освидетельствования Филинкова при поступлении в СИЗО-3 на Шпалерной (с фиксацией гематом, ссадин и повреждений кожных покровов — с пометкой «электрошокером?»); акты посещений и осмотров членов ОНК (в том числе проведенных в присутствии врача учреждения). Еще просили изъять и приобщить окровавленную одежду Виктора (шапка, которая была при поступлении на Шпалерную, и джинсы, оставшиеся на съемной квартире после обыска — когда, со слов Филинкова, оперативники велели ему их снять и надеть другие), а также записи камер и видеорегистраторов в аэропорту Пулково, где проходило фактическое задержание вечером 23 января; в 54-м отделе полиции, куда дважды в ночь на 24-е его привозили сотрудники ФСБ; и в СИЗО-3, где фиксировались осмотры Филинкова членами ОНК и прочие события.

Но минул месяц, прежде чем стартовала первая проверка — ее вел замруководителя военного следственного отдела СК РФ по Санкт-Петербургскому гарнизону майор Павел Сучков.

К 20 марта материалы этой проверки ушли в Военное следственное управление СК по Западному военному округу, для новой проверки. Еще месяц ее вел капитан Сергей Валентов. И пришел к предсказуемому выводу: сотрудники ФСБ действовали в рамках закона, в возбуждении уголовного дела отказано. Адвокат Виталий Черкасов оценил итоги обеих проверок как «откровенный саботаж и умышленное бездействие», повлекшие «утрату и уничтожение улик и доказательств по делу».

Павел Сучков вообще проигнорировал настояния защиты приобщить видеозаписи со стационарных камер и видеорегистратора сотрудника СИЗО-3, фиксировавшего осмотр и опрос Филинкова. Сергей Валентов сделал соответствующий запрос лишь по прошествии двух месяцев — и получил тоже ожидаемый ответ: записи уже уничтожены, установленный срок их хранения вышел. Хотя ранее, отвечая на запрос члена ОКН Яны Теплицкой, начальник СИЗО-3 полковник С. В. Чабанюк сообщал: «Срок хранения видеозаписей не регламентируется».

На Шпалерной шапки Филинкова не отысыскали. А на его съемную квартиру наведались лишь 30 марта — к тому времени, как пояснил обитающий там другой жилец, все вещи Виктора, включая заляпанные «чем-то темным» джинсы, он выбросил в мусорный бак.

К постановлению об отказе в возбуждении уголовного дела прилагаются и два заключения, от 6 марта и 2 апреля, некоего «специалиста» по части медицины (без указания ФИО), констатировавшего: «не представляется возможным» оценить нанесенные Филинкову более месяца назад повреждения. А что до представленных медицинских документов, так и они ничего не доказывают — потому-де, что там «не имеется сведений о морфологических особенностях повреждений».

Зато «специалист» легко отмел описанные Виктором четырехчасовые истязания («не менее 10 ударов ладонью по затылку, не менее 50 ударов электрошокером в область правого бедра, паховой области, груди, запястий и в шею, а также не менее 20 ударов кулаками в область груди и спины, затылка, левой части лица»). Однозначно исключив, что такое имело место — ибо «точки приложения силы и их количество не совпадают с анатомическим расположением телесных повреждений».

Также «специалист» делает вывод, что не могут быть приняты во внимание и акты ОНК — мол, составлены «обыденным языком» и вообще «не являются медицинскими документами».

При этом объяснения сотрудников ФСБ проверяющими приняты на веру. Всё записанное с их слов не подвергается сомнению и обосновывает вывод Валентова о том, что «Филинков В. С. сообщил недостоверные сведения об обстоятельствах применения к нему насилия со стороны сотрудников УФСБ».

Ворон ворону глаз не выклюет

По версии старшего оперуполномоченного УФСБ К. А. Бондарева, в Пулково уже прошедший регистрацию и паспортный контроль Филинков согласился с адресованным ему предложением отказаться от полета и «принять участие в оперативно-следственных мероприятиях». После чего Бондарев с коллегой С. Е. Котиным (замначальника отдела управления) и тремя сотрудниками спецподразделения УФСБ доставили Филинкова в 54-й отдел полиции для дактилоскопии и сверки с данными учета МВД, оттуда — в городскую больницу № 26 (где Виктора осмотрели и выдали справку об отсутствии телесных повреждений). После чего примерно в половине четвертого утра Бондарев — уже без Котина — вновь повез Филинкова в 54-й отдел, чтобы там опросить. И тут доселе безропотно следовавший всем инструкциям юноша вдруг решил бежать.

Почему-то история с попыткой побега не фигурировала прежде, в том числе в судебном заседании по избранию Филинкову меры пресечения. А возникла лишь после начатой по его заявлению о пытках проверки.

Тогда же, вероятно, сложился и сюжет с попыткой побега Ильи Капустина (покинул Россию и попросил убежища в Финляндии). Разъяснения оперативников местами как будто писаны под копирку.

Капустин, напомним, привлекался лишь в качестве свидетеля. При этом форма «приглашения» к даче объяснений больше напоминала спецоперацию по захвату особо опасного преступника. Как излагал Илья в своем заявлении, 25 января около 21.30 на пути к дому (снимал жилье на 7-й Советской, 18) на него со спины напали несколько человек в черных масках и темной униформе. Повалили на землю и стали избивать ногами, после чего загрузили в микроавтобус с тонированными стеклами.

По словам Капустина, при допросе в кабинет заходили еще какие-то люди — один из них (Илья выражал готовность его опознать) угрожал продолжением пыток. Составив протокола допроса, повезли на обыск в съемную квартиру.

В тот же день Капустин снимет побои в городской поликлинике № 3. Осмотревший его врач К. М. Саидов отразит в справке ушибы мягких тканей лица, носа, нижней губы, обоих плечевых суставов и правой половины грудной клетки, а также «электроожог (поверхностный) правой половины живота, правого тазобедренного сустава и правой паховой области электрошокером» и «линейные кровоподтеки обоих лучезапястных суставов».

Через три дня Илья обратится в Бюро судебно-медицинской экспертизы, в акте проведенного обследования будут описаны кровоподтеки верхнего века правого глаза, в области обоих плечевых и коленных суставов, ссадины верхних конечностей, живота, области правого тазобедренного сустава, правой ягодичной области и полового члена. И будет сделан вывод, что эти ссадины «могли образоваться от действия электрозарядного устройства (электрошокера), что подтверждается их морфологическими особенностями: преимущественно округлой или овальной формой, размерами, наличием ободков гиперемии (покраснения) вокруг ссадин, красноватых, отечных, «подрытых» краев».

До клопов

Валентову, наверное, в какой-то момент наскучило переписывать объяснения из материалов одной проверки в другую. Захотелось проявить творческий подход, так сказать.

На квартиру, которую Капустин снимал с соседом Диасом, наведалась странная компания: следователь военного следственного управления СК по Псковскому гарнизону Иван Кабанец, специалист городской дезинфекционной станции Любовь Китай, сотрудница Роспотребнадзора Анастасия Олопцева и участковый Арсен Магомедов. Самого Диаса дома не было, о топтунах у порога его известил по телефону встревоженный владелец жилья. Молодой человек счел благоразумным вместо себя прислать ключи с адвокатом Ольгой Каймашниковой. Как рассказала Ольга «ОВД-инфо», следователь в присутствии понятых провел визуальный осмотр квартиры. Любовь Китай взяла пробы с мебели в кладовке, стен, сантехники, клеток с грызунами и аквариума, осмотрев извлеченную оттуда улитку.

Между тем, С.С.Валентов «исключил улитку» и удовлетворился клопами. Они к тому времени сидели у капитана в голове уже не одну неделю. Как вспоминают члены ОНК Екатерина Косаревская и Яна Теплицкая, Валентов при беседе с ними задавал вопросы о том, приходилось ли им видеть укусы клопов, часто ли на них жалуются содержащиеся в СИЗО и т. п. Девушки недоумевали.