Журналист Максим Шевченко в эфире программы "Особое мнение" на радио "Эхо Москвы" рассказал о деле против известного чеченского правозащитника Оюба Титиева и работе Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека в сфере контроля за местами принудительными содержания.
О пытках, проблемах ОНК и роли СПЧ в контроле за местами принудительного содержания
О.Пашина― И это особое мнение журналиста Максима Шевченко. Мы остановились на ситуации в Ярославской колонии. Теперь уже дело Ярославской колонии уголовное возбудили. В общем-то, новость не новость, что называется.
М.Шевченко― Ну, вот, смотрите. Дело в том, что по ФСИН мы всегда говорили, что это пыточное, гадкое место. В ответ на мнение членов Совета по правам человека, в котором я раньше был, из которого я вышел по принципиальной позиции, потому что считаю, что Совет по правам человека ничего не может сделать…
О.Пашина― И членов которого не пускают в колонии.
М.Шевченко― Вот! Смотрите, Бабушкина, принципиальнейшего человека, из ОНК вытолкали, Масюк, принципиальнейшего человека, из ОНК вытолкали. Других правозащитников – Игоря Каляпина и его людей – из ОНК вытолкали. А СПЧ это съел во главе с руководством СПЧ. Ну, чего-то там барахтались, пытались говорить, но никто ничего не делал.
Из всех членов СПЧ все требования дать членам СПЧ (всего-то 50 там с лишним человек на страну) допуск в тюрьмы по жалобам заключенных – нам не давали, мол, вы никто, вы общественники.
Михаил Александрович Федотов – единственный советник президента, кому, конечно, нельзя отказать в допуске. Он, правда, в «Черный дельфин» год назад обещал матери Расула Кудаева поехать в «Черный дельфин», но так и не нашел времени съездить в «Черный дельфин», посмотреть, как там мучают, пытают Саида Амирова, инвалида первой группы – дают ему вместо диетического питания, которое положено диабетикам первой же группы, давали ему просто так… Это жалоба Саида Джапаровича, собственно говоря, переданная через адвоката. Просто так яд фактически. Как его заставляли ползать, потому что ему заявили, что у нас нет тут спецперсонала до параши, там, человека, который не может ходить.
Когда мама приезжала к Расулу Кудаеву, его кидали в ШИЗО и поэтому его мама Фатима ездила из Нальчика туда в Оренбург, в Соль-Илецк приезжала… Говорят: «А мы не можем. Ваш сын в ШИЗО». 2 раза в год у нее положены свидания с невиновным политзаключенным Расулом Кудаевым, который ничего не делал из того, за что ему дали пожизненное. Омерзительная история.
Но это, как говорится, всё мы просто обсуждали, сидели там в СПЧ, это всё жевали-пережевывали, потом довольные уходили. Или недовольные.
Всё, отбирали полномочия все! Выкинули всех принципиальных людей. Заменили Бабушкина, Каляпина, там, и Масюк просто сотрудниками УФСИН в ОНК. Поэтому, естественно, это пыточная система, такова, какая она есть.
И как это было в Ярославле? Сначала, когда были жалобы заключенных, Следственный комитет приехал же?
О.Пашина― Да. Ничего не нашел.
М.Шевченко― Ничего не нашел, всё хорошо, «Извините, не подтвердилось». Везде не подтверждается. А, вот, когда это видео опубликовано, вот оно вам, гады! Понимаете? Смотрите! Палачи и садисты распяли человека и насилуют, бьют его, унижают, уничтожают.
Тут уже Следственный комитет опять приехал: «О! Нет, все-таки, мы чего-то там нашли». Мерзкая, отвратительная система, построенная на лжи и насилии, и покрытии друг друга.
Поэтому я и вышел из СПЧ, что СПЧ как спектакль, как ширма покрывал всю эту систему насилия, пыток, произвола и беззакония.
О.Пашина― Хорошо. Ну, а что с этим можно сделать и кто это может сделать, учитывая, что, я думаю, что ФСИН сейчас тоже примет меры и просто, там не знаю, запретит своим сотрудникам снимать видеоролики.
М.Шевченко― Это не первый раз. В той же самой Оренбургской, как бы, Оренбургской ФСИН, там в одной из колоний начальник заставлял заключенных насиловать друг друга, снимал это на видео, а потом радовался. Его, как бы, наказали, но втихую.
Потому что вся жизнь тюрьмы должна быть открыта обществу. Я не член СПЧ, но я требую, чтобы членов СПЧ допускали во все колонии России. Чтобы люди, которых президент Российской Федерации уполномочивает сообщать ему о правах человека, имели допуск. Создайте специальный регламент для членов Совета по гражданскому обществу и правам человека при президенте. Я верю, что ни Бабушкина, ни Масюк, ни Каляпина, ни Мысловского, ни Чикова, ни Федотова нельзя купить! Это честные люди.
Я критикую Михаила Александровича, но я знаю, что это честный человек, понимаете? Честный, но, как бы, он в своих бюрократических играх, как бы, он вот так вот находится. Он тоже зажат в определенные рамки. Я это понимаю прекрасно. Михаил Александрович, если вы меня слушаете, не обижайтесь, пожалуйста, на меня. Вот.
Поэтому, вот, дайте допуск. Это изменит ситуацию во ФСИН. Господин Корниенко, дайте допуск членам Совета по правам человека, допуск во все тюрьмы. Это будет работать на вас. И ярославская история, и история в «Черном дельфине» тогда не будут повторяться.
Каждый заключенный… А, ведь, заключенные уже несут наказание за свои преступления. И тюрьма не может превращаться в место пытки. Каждый заключенный будет знать, что, написав письмо в СПЧ на Старую площадь (точнее, адрес Новая площадь, по-моему), он получит справедливое и независимое рассмотрение его дела. Не следователь приедет, лениво там ему говорит «Ну, ты чего там? Пожаловался, что ли? Ну, у тебя всё нормально, ведь, да?» А он будет стоять по стойке «смирно», за ним будет стоять 3 мордоворота, которые знают, что если он скажет чего-то не так, то сейчас следователь этот уйдет в погонах, а они его опять в карцер потащат, где будут дубинками тыкать ему в разные места, понимаете? И обливать ледяной водой.
А, вот, если приедут правозащитники… Я видел, как Андрей Бабушкин, когда ему было можно, заходил в колонии, как он знал всё до мельчайших регламентов, до толщины матраца, какими красками надо красить стены. Поэтому они его и убрали из ОНК.
О.Пашина― А правозащитникам не боятся заключенные всё это рассказывать? Потому что так же правозащитник уедет и…
М.Шевченко― Нет. Потому что они знают, что это честные люди. Вот, они знают, что это… Ну да, мы тяжелые люди (правозащитники), мы там скандальные порой. Но они знают, что это честные люди. Поэтому они пользуются огромной… Вот, всех, кто пользуются реальным уважением из-за своей принципиальной позиции, вытолкали из ОНК, лишили права доступа и поэтому господин Корниенко, Рудый и, вот, остальные, имейте дело с вашими палачами в вашем УФСИНе, который является палаческим заведением, позорным для современной страны в XXI веке.
О деле против известного чеченского правозащитника Оюба Титиева
О.Пашина― О деле Оюба Титиева хочу тоже спросить. Тут начался суд, и на суде все свидетели обвинения сказали, что… Там главный был их ответ «Не помню». Они его не задерживали, они его не видели, не знают, не помнят. Это дело разваливается?
М.Шевченко― Как я и сказал вам 2 программы назад с Майклом Наки, чеченцы между собой договорятся. Если бы Оюба Титиева судили за пределами Чечни, то ему впаяли бы семерку или десятку за тот объем, который у него якобы нашли там, значит, наркотических веществ и никто бы его не стал слушать, отправили бы его в эту ярославскую колонию, где над ним измывались бы как над мусульманином, не давали бы ему молиться, кормили бы свининой, отказывали бы в Коране, кидали бы в карцер, не позволяли бы совершать намаз и, в общем, доводили бы всячески до безумия.
А чеченцы… Если человек совершил какую-то ошибку по их мнению или чего-то у них там не так, они между собой всегда найдут общий язык. Если, вот, не найдут, допустим, там не знаю, Титиев с Кадыровым или с кем-то еще общее мнение, значит, позовут старших, позовут там, значит, дядю Рамзана позовут, который очень достойный, уважаемый человек, или еще кого-то. И старшие рассудят.
И будет Оюб, даже если ему присудят что-то, отбывать срок в Чернокозово, который не является пыточной зоной, который был во время войны страшным пыточным концлагерем. А сегодня Чернокозово – это самая такая, гуманная на европейском уровне зона внутри России. Мы были в Чернокозово (члены СПЧ), когда я был в этом Совете, и мы видели. Там даже под честное слово человека могут домой там отпустить, чтобы он потом вернулся, понимаете? И он возвращается.
О.Пашина― А почему адвокаты Титиева так настаивают на переносе дела? Они не понимают всех прелестей пребывания в Чечне?
М.Шевченко― Я считаю, это ошибка. Я считаю, что это их давление… Я не говорю, что это прелести. Но я считаю, что чеченцы между собой решат вопросы. Чеченцы между собой договорятся, несмотря на все сложности. И эти договоренности будут приняты, чеченским обществом в том числе.
Я как русский я не знаю всех деталей этих отношений. Но главное, мне понятно, что они считают, что «Мемориал», который я очень уважаю, как общество, которое финансируется, в частности, из-за границы, из Европы… Ну, я не знаю, по-моему, так это. Пусть не обижаются на меня ни Олег Орлов, ни другие, если я ошибаюсь в чем-то. ...что оно, как говорится, нацелено, заточено на компрометацию Рамзана Кадырова.
Я готов содействовать, между прочим, какому-то примирению между «Мемориалом», «Кавказским узлом» и чеченским руководством. Я очень уважаю Рамзана Кадырова, Магомеда Даудова, там, понимаете, Апти Алаудинова, других людей, я их знаю лично. Точно так же, как у меня есть личные отношения хорошие достаточно, как я думаю, с руководством «Мемориала» и «Кавказского узла». И, в общем, это всё можно прийти к соглашению – я пытался уже это делать неоднократно, будучи членом СПЧ. Но я-то остаюсь тем, кем я остаюсь, хоть я и не член этого СПЧ.
Поэтому я думаю, что тут они вменяемо договорятся обо всем.
Источник: Эхо Москвы
