Институт следственных судей: панацея или «пятое колесо»?

Институт следственных судей: панацея или «пятое колесо»?

620
https://kubnews.ru/upload/iblock/f1c/f1c08b80c43e3a39dfa569e6cbde5ad3.jpg

Юридическим сообществом непрерывно обсуждаются сложившиеся в правоприменительной практике проблемы уголовного процесса, среди которых и пресловутый обвинительный уклон, и статистика «конвейерного» судопроизводства, и высокая загруженность судов. Крайне ярко проявляется и формальный подход судей к осуществлению контроля на этапе предварительного расследования.

Так, согласно данным статистики Судебного департамента при Верховном Суде РФ за 2019 г. в порядке ст. 125 УПК РФ в производство поступили 120 102 жалобы, из которых удовлетворены только 5301, что составляет 4,5 %1. Статистика по иным предметам контроля также оптимизма не вызывает. Например, суды только в 2% случаев отказывают в продлении срока содержания под стражей2, что свидетельствует о сложившейся системе автоматического продления меры пресечения. Формальный подход судов к контрольным функциям на данном этапе в совокупности с крайне ограниченными возможностями защиты по сбору доказательств создают существенный дисбаланс еще до перехода к рассмотрению дела по существу, что в значительной мере предопределяет его дальнейший исход.

На этом фоне в последние годы неоднократно озвучивалась идея создания института следственных судей как способа решения проблемы такого «дисбаланса». При этом некоторые правоведы не только не поддержали данную инициативу, но и назвали ее «манипуляцией», «проектом по сохранению институционального правового контроля за постсоветскими странами» и «пятым колесом для поломанной телеги»3.

Постараемся разобраться в содержании данного института и ответить на вопрос, является ли введение фигуры следственного судьи «панацеей» для российского уголовного процесса?

В 2015 г. советником Конституционного Суда РФ Александром Смирновым была разработана теоретическая концепция «Возрождение института следственных судей в российском уголовном процессе», послужившая началом нового витка дискуссии о необходимости данного института. Уже в наименовании концепции ее автор наводит читателя на мысль о существовании и ранее института следственных судей в России. С данного тезиса также начинается обоснование необходимости внесения изменений, рассматриваемый институт отнесен к «плодам великой Судебной реформы 1864 года».

В разработанных в тот же период в ответ на обращение ВС РФ предложениях Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека также содержатся ссылки на Судебную реформу 1864 г. Учитывая наличие историко-правовой аргументации в основе возникших инициатив, представляется целесообразным обратиться в первую очередь к результатам упомянутой реформы.

Исторический экскурс

Уставом уголовного судопроизводства от 20 ноября 1864 г. (далее – Устав) была введена фигура судебного следователя. Согласно ст. 249 Устава предварительное следствие о преступлениях и проступках, подсудных окружным судам4, производилось судебными следователями при содействии полиции и при наблюдении прокуроров и их товарищей (помощников). Судебный следователь обладал правом возбуждения уголовного дела, непосредственно проводил следственные действия и собирал доказательства, сообщал об обстоятельствах, как уличающих обвиняемого, так и его оправдывающих5. Иной категории следователей Устав не предусматривал. Полномочия полиции по общему правилу ограничивались дознанием, а «при прибытии судебного следователя полиция передавала ему все производство и прекращала свои действия по следствию до получения особых о том поручений» (ст. 260).

Контрольные функции судебного следователя сводились в основном к проверке и отмене действий полиции по первоначальному исследованию (ст. 269). Действительные контрольные полномочия над предварительным следствием были переданы прокурору и суду. Так, судебный следователь уведомлял прокурора и его товарищей о возбуждении по собственной инициативе уголовного дела, о причинах, по которым не взят под стражу или освобожден из-под стражи обвиняемый, а также получал от прокурора обязательные к исполнению предложения (ст. 263, 284, 285). Решение о прекращении производства по делу могло быть принято только судом по просьбе следователя через прокурора (ст. 277 Устава). Жалобы на действия полиции приносились прокурору, а на действия следователя – окружному суду (ст. 493).

На основании изложенного можно заключить, что российский судебный следователь по результатам преобразований 60-х гг. XIX в. не являлся субъектом судебного контроля над предварительным следствием и по функционалу был близок к современному следователю. Существенное различие между данными институтами может быть проведено лишь по ведомственной принадлежности: судебный следователь считался членом окружного суда6 и назначался высочайшей властью по представлению министра юстиции7.

Конфигурация института следственных судей в предложениях СПЧ, эксперта КС и ВС РФ

Инициатива введения института следственного судьи пока не обрела форму законопроекта, поэтому точные планы законодателя и проекты конкретных изменений УПК РФ пока не известны. Однако на основе упомянутых концепции и предложений, а также актуальных комментариев представителей власти можно оценить «очертания» данного института в случае его появления в России.

Основной целью предложений о компетенции и порядке формирования института следственных судей СПЧ называет реализацию принципа состязательности. Такие изменения, по утверждению разработчиков, расширят возможности защиты по самостоятельному собиранию доказательств, создадут параллельное «адвокатское» расследование, разгрузят судебную систему, сократят сроки предварительного расследования. Там же указывается, что задача следственного судьи должна сводиться к судебному контролю без осуществления функции предварительного следствия: «Следственный судья ни в коем случае не должен вести уголовное преследование, т.е. искать и изобличать виновных – это естественная функция органов обвинения».

Для достижения указанных целей и задач СПЧ предлагает наделить следственного судью полномочиями, которые можно условно разделить на две группы. К первой отнесены предусмотренные УПК РФ основания предварительного и последующего судебного контроля на этапе досудебного производства: рассмотрение жалоб на действия (бездействие) стороны обвинения, принятие решений о применении мер процессуального принуждения, разрешение на производство следственных действий и пр.

Ко второй группе можно отнести принципиально новые полномочия, в том числе: судебное депонирование или производство судейских следственных действий, в результате которых предварительно собранные сторонами сведения могут быть легализованы после их проверки следственным судьей в качестве доказательств, назначение экспертизы по ходатайству сторон или по собственной инициативе, контроль законности и обоснованности возбуждения уголовного дела против конкретного лица и привлечения лица в качестве обвиняемого.

Аналогичные по существу полномочия следственного судьи предлагаются в концепции Александра Смирнова, за исключением последней из перечисленных группы вопросов. Исходя из комментариев Председателя Верховного Суда РФ Вячеслава Лебедева, к аналогичному набору склоняется и высший судебный орган: рассмотрение ходатайств о производстве следственных действий, об избрании и продлении меры пресечения, рассмотрение жалоб на действия и решения органов предварительного расследования и дознания.

Другой аспект инициативы состоит в идее структурного отделения следственных судей. Разработчики предложений СПЧ считают целесообразным ввести институт следственных судей на уровне областных, краевых и республиканских судов, создав в их составе отдельные следственные палаты, обладающие полномочиями апелляционной инстанции. Александр Смирнов также предлагает определить следственных судей как судей, не участвующих в рассмотрении уголовных дел по существу.

Зарубежный опыт

Разработчики предложений СПЧ и сторонники идеи появления следственных судей в России в качестве обоснования нередко ссылаются на опыт Франции, ФРГ и ряда стран постсоветского пространства. В связи с этим рассмотрим характеристики некоторых из указанных правопорядков.

Изложенные преобразования в России XIX в. были во многом обусловлены опытом Франции. С начала названного столетия центральное место в предварительном следствии Франции занимал следственный судья, который осуществлял предварительное следствие, собирал доказательства, формировал материалы дела, а до 2000 г. был также вправе принимать решения о заключении под стражу. Очевидно, что и французский следственный судья, и российский аналог данного института согласно Уставу 1864 г. не могут быть рассмотрены в качестве примеров для обоснования обсуждаемых в настоящее время предложений. Как отмечалось, несмотря на терминологическое сходство, данные субъекты выполняют принципиально разные роли в предварительном следствии и подлежат сравнению, скорее, с фигурой следователя в УПК РФ.

В ФРГ до 1974 г. также существовал институт следственного судьи французского типа, однако в современной немецкой системе с отказом от предварительного следствия нечто подобное существует в форме судебного контроля над дознанием. По своим полномочиям современный следственный судья (судья над дознанием) в Германии схож с обсуждаемым российским юридическим сообществом институтом, однако имеет ряд существенных отличий. Так, немецкому следственному судье не свойственна предлагаемая российскими разработчиками обособленность: судьи, задействованные в досудебном производстве, зачастую участвуют в рассмотрении иных дел по существу8.

Полагаю, наибольшего внимания в рамках исследуемого вопроса заслуживает опыт Республики Казахстан как правопорядка, близкого к России с точки зрения законотворческой истории, юридической техники и практики правоприменения, а также включившего рассматриваемую фигуру в уголовный процесс сравнительно недавно.

Институт следственного судьи был введен в УПК Республики Казахстан в 2014 г. в рамках национальной стратегии развития уголовного судопроизводства. Согласно ч. 3 ст. 54 УПК РК следственный судья – это судья суда первой инстанции, к полномочиям которого относится судебный контроль за соблюдением прав, свобод и законных интересов лиц в уголовном судопроизводстве.

Функции следственного судьи согласно ст. 55 УПК РК заключаются в санкционировании содержания под стражей, домашнего ареста, временного отстранения от должности, проведения негласных следственных действий, залога, ареста имущества, осмотра, обыска, выемки и др. Также он рассматривает жалобы на действия следователя, получает показания свидетеля и потерпевшего, по мотивированному ходатайству адвоката рассматривает вопрос об истребовании и приобщении к уголовному делу любых сведений, документов, предметов, имеющих значение для уголовного дела (то, что в российских концепциях именуется судейскими следственными действиями или судебным депонированием). При этом согласно правилам ст. 56 УПК РК следственный судья по общему правилу рассматривает вопросы, отнесенные к его компетенции, единолично без проведения заседания.

Опыт Республики Казахстан оценивается экспертами положительно, полномочия следственного судьи постепенно расширяются. Исследователи отмечают возросшую независимость судей на этапе предварительного следствия. Например, в 2019 г. в Казахстане следственные судьи не поддержали 26% ходатайств об аресте имущества и удовлетворили 42% жалоб на действия органов следствия, дознания и прокуроров.

В качестве аналогичного положительного примера многие эксперты приводят институт следственных судей в Украине, который был введен в 2012 г. и наделен, по сути, идентичными полномочиями. Данные статистики о деятельности таких судей могут указывать на их независимость от стороны обвинения. Например, в 2019 г. украинские следственные судьи отказали в 55% случаев в применении меры пресечения в виде заключения под стражу и удовлетворили 58% жалоб на решения, действия или бездействие следователя или прокурора.

Однако необходимо отметить, что приведенная статистика деятельности судей в Казахстане и Украине наблюдается на фоне комплексных продолжительных изменений, коснувшихся в том числе порядка судопроизводства, критериев и процедур отбора, назначения и прекращения полномочий судей, состава судейского корпуса, а также государственного устройства в целом9. В связи с этим оценить в полной мере степень положительного влияния института следственных судей на данные правопорядки и подтвердить наличие такого влияния в принципе затруднительно.

Введение института следственных судей как часть системной реформы

Несмотря на то что при подробном анализе некоторые исторические и сравнительно-правовые аргументы разработчиков и сторонников исследуемой инициативы представляются не совсем релевантными, расширение контроля независимой судебной власти за предварительным расследованием, как и всякий контроль третьего беспристрастного лица за любым процессом, несомненно, является благом, ограниченным исключительно соображениями процессуальной экономии. В связи с этим исследованные концепции представляются обоснованными. Вместе с тем при рассмотрении данного тезиса сквозь призму правоприменительной практики целесообразность появления института следственных судей в России кажется не столь очевидной.

Полагаю, уголовно-процессуальный закон в России не отличается обвинительным уклоном и не страдает от недостатка инструментов судебного контроля. Наоборот, посредством механизмов, предусмотренных УПК РФ, при их буквальном толковании есть возможность обеспечить цели и задачи, которые ставятся перед институтом следственных судей. Текущее состояние уголовного судопроизводства связано не с пробелами нормативного закрепления, а с деятельностью властных субъектов – прежде всего, судов – с присущим ей ограниченным и формальным использованием имеющегося инструментария. Ввиду изложенного введение института следственных судей без коренного реформирования судебной системы, на мой взгляд, может привести только к появлению дополнительных формальных процедур.

Если оценивать данную инициативу изолированно, то обособление указанной категории судей целесообразно только при значительном расширении оснований судебного контроля на этапе предварительного расследования. Думается, простая передача полномочий следственным судьям или незначительное их усиление не отвечают цели повышения состязательности. Снижение загруженности судей возможно и менее затратными мерами – например, расширением судейского корпуса.

Реальная минимизация «дисбаланса» на этапе предварительного расследования может произойти при наделении следственных судей всеми изложенными в концепциях полномочиями по решению сложившихся к настоящему моменту в практике проблем, вплоть до рассмотрения по сущностным, а не формальным основаниям жалоб на возбуждение уголовного дела и привлечение в качестве обвиняемого. Полагаю, что структурное выделение следственных судей оправдано, если судебная система усмотрит в такой независимости основу для преодоления утвердившейся позиции КС и ВС РФ10 о недопустимости указанного обжалования, несмотря на наличие в УПК РФ конкретных критериев обоснованности и законности постановлений о возбуждении уголовного дела и привлечении в качестве обвиняемого (ч. 2 ст. 140, ч. 1–2 ст.170).

Более того, для реальной независимости контроля над предварительным расследованием и последующего рассмотрения дела необходимо, полагаю, формировать следственных судей не по принципу подчинения председателю суда соответствующего звена, а создавая параллельную полностью обособленную структуру. В противном случае формальное ограничение влияния решений, принимаемых в рамках предварительного расследования, на дальнейшее производство по делу возможно и в системе назначения следственных судей из общего состава при условии недопустимости их участия в рассмотрении того же дела по существу.

Системное изменение российского уголовного судопроизводства назрело давно. Юридическое сообщество ежегодно выявляет все новые недостатки правоприменительной практики, некоторые из которых уже упоминались (обвинительный уклон, статистика «конвейерного судопроизводства», высокая загруженность судов и т.д). В связи с этим абстрактные обсуждения исследованной отдельной инициативы на государственном уровне представляются запоздалыми. Учитывая, что вопрос о введении следственных судей оказался в числе поручений Президента РФ с точным сроком исполнения, рассмотренную идею, на мой взгляд, следует облечь в форму конкретных законодательных предложений. При этом такие проекты наряду с инициативами во исполнение поручения Президента РФ о расширении подсудности дел с участием присяжных должны быть увязаны с сопутствующей системной реформой, став ее началом.


1 Отчет о работе судов общей юрисдикции по рассмотрению уголовных дел по первой инстанции // Судебный департамент при Верховном Суде РФ. URL: http://www.cdep.ru/index.php?id=79&item=5258

2 Там же.

3 http://rapsinews.ru/judicial_analyst/20150323/273371872.htmlhttp://tomsinov.com

Окружным судам подсудны все уголовные дела, изъятые из ведомства мировых судей (ст. 200 Устава). Мировыми судьями согласно ст. 33 Устава рассматривались дела по проступкам, влекущим определенные наказания (выговоры, замечания и внушения, денежные взыскания не свыше 300 руб., арест на свыше трех месяцев, заключение в тюрьме не свыше года).

Устав уголовного судопроизводства. Отделение второе. Существо обязанностей и степень власти судебных следователей.

Ст. 79 Учреждения судебных установлений от 20 ноября 1864 г.

Там же. Ст. 212.

8 Коновалов С.Г. Германский «следственный судья» в зеркале российской уголовно-процессуальной науки: факты и мифы // Закон. 2017. № 1. С. 168–179.

9 См. напр. Мухамеджанов Э.Б. Судебная реформа 2016 года и порядок совершенствования отбора и назначения судей в Казахстане // Портал Zakon.kz. URL: https://www.zakon.kz/4830244-sudebnaja-reforma-2016-goda-i-porjadok.html; Антикоррупционные реформы в Казахстане // Организация экономического сотрудничества и развития. URL: https://www.oecd.org/corruption/acn/OECD-ACN-Kazakhstan-4thRound-Monitoring-Report-RUS.pdf; Оценка судебной реформы Украины 2014–2018 гг. // Совет Европы. URL: https://www.coe.int/en/web/human-rights-rule-of-law/-/assessment-of-the-2014-2018-judicial-reform-in-ukraine

10 Пункт 2.2 Определения КС от 18 октября 2012 г. № 1888-О; п. 3.1 Постановления Пленума ВС от 10 февраля 2009 г. № 1.