В колонии для пожизненно осужденных с красивым названием «Снежинка» в Хабаровском крае есть художественная мастерская. Здесь двое заключенных пишут иконы. Один из них - Илья Тихомиров, получивший свой «вечный» срок за взрыв в 2006 году на Черкизовском рынке Москвы (тогда погибло 14 человек). Террорист открыт для общения.
- Вы изначально попали в «Черный беркут», а уже потом в «Снежинку». Есть какая-то разница между этими двумя колониями?
- Да, существенная. Прежде всего, в бытовых условиях. Там была старая колония, маломестная. Без водопровода, без канализации. Сначала в углу стояло ведро для справления нужды (на протяжении лет, наверное, шести). Потом вокруг этого ведра из фанеры выстроили стеночки, получилось что-то вроде шкафа. Вот так «шкафом» и пользовались до самого закрытия колонии. А вообще я за решеткой (включая СИЗО, пересыльные тюрьмы) уже больше 13 лет. Всякое видел. В «Снежинке», поверьте, хорошие условия.
-Столько лет с момента взрыва прошло. Вы многие страшные детали, наверное, уже забыли…
- Нет, ничего не забыл. Не все хочется рассказывать. Но я готов это делать, чтобы моя история стала для молодежи напутствием. И никто не повторил мой путь.
Все началось с Центра юношеского и муниципального творчества, где была спортивная секция, которую вел Николай Королёв (организатор взрыва - Прим. авт.). Я туда записался. Мне было лет 15. До этого я занимался спортом самостоятельно: гантели, турник. Но мне хотелось заниматься более системно, под контролем тренера. А там была самооборона с акцентом на подготовку к военной службе. Рукопашный бой.
- Свою "философию" тогда Николай Королев не продвигал?
- Такого не было. В течение последующих пяти-шести лет потихонечку стало проявляться то, о чем вы говорите. В рамках летнего спортивного лагеря. Опять же, это всё так ненавязчиво, потихоньку, по маленьких таким шажочкам. Обычные бытовые рассуждения, связанные с миграционной политикой, с преступностью этнической.
Потом он предложил попробовать сделать бомбу. Мне поручили. Информацию в интернете искал. Дурное дело не хитрое. Где-то несколько часов понадобилось, чтобы бомба была готова.
- Первый взрыв, судя по материалам дела, вы устроили в доме гадалки.
- Да. Николай мне пожаловался на эту гадалку, сказал, что она кого-то из его знакомых разорила, свела с ума. Решил устроить взрыв в целях наказания этой женщины. И вот я сделал эту смесь, пришел под видом посетителя, сказал, что якобы нужен приворот.
- А она ничего не почувствовала? Не предвидела?
- Она почувствовала, что можно заработать. «Первый сеанс бесплатно, потом по ситуации. Это тонкие материи, гороскоп, потом высчитаем. Чем дальше, тем сложнее. Соответственно, будет больше стоить» То есть она дала понять, что это дорого и надолго.
В общем, я оставил там эту бомбу. Обошлось без жертв, просто грохнуло. Не думаю, что после этого она перестала людей обманывать. Наша затея была бесполезной.
Потом в рамках этой секции Королев попросил меня научить еще нескольких ребят, как сделать снаряд. И мы ночью взорвали какой-то мусорный контейнер. После уже ребята сами сделали еще один, взорвали биотуалет. Все было как ребячество скорее.
- Когда на рынке это произошло, вы понимали, что все уже совершенно по-другому будет?
- Честно говоря, не знаю. Неприязнь уже сформировалась к тому времени. Не могу сказать, что я не предполагал этого.
- Насчет жертв - вы имеете в виду?
- Да, было состояние безразличия. Эту бомбу я сам сделал и сам подложил. Задержали меня в тот же день прямо на месте.
Осознание масштаба трагедии наступило уже гораздо позже. Психика так устроена, что ты избегаешь самых плохих мыслей. То есть, как будто трагедия не связывается со мной лично, с моими действиями. Это такая способность мозга - придумывать себе кучу оправданий. Ужасно ведь осознавать, что из-за тебя погибли люди. И вот долгое время была стена, которая меня отделяла от этого. И уже в процессе, много времени спустя, потихонечку этот барьер я мог разрушить. Уже логически я дошел до понимания всех этих вещей. Тогда уже осознал. Тогда уже было невыносимо тяжело.
- Родители были в шоке, наверное?
- Я думаю, да. Но они меня не бросили. Родители, несмотря ни на что, всегда любят. Приезжают сюда.
- А ваша девушка?
- У меня ее не было на тот момент. Не появилось и потом, как понимаете. А некоторые осужденные прямо отсюда знакомятся по переписке, потом женятся. Пока как-то не сложилось.
- Вам сейчас 33 - возраст Христа.
- Возраст творчества. Вот я и творю. Рисовать любил с детства. Наверное, лет с шести всякие кружки по рисованию посещал. Художественный лицей закончил с красным дипломом, потом поступил в университет...
- За решеткой сразу стали рисовать?
- Нет. Вообще долгое время я ничем не занимался в заключении. Даже скрывал, что умел рисовать, чтобы никто ко мне не приставал. У меня было внутреннее отторжение от этого занятия. Чувство, что я все разрушил. Было какое-то раздражение к рисованию, как напоминание обо всем, что я потерял.
Потом меня начал посещать священник. И в ходе беседы он узнал, что я рисовал. И он мне сказал: «А давай-ка напишешь нам иконку». Я не мог отказаться.
- Что это был за икона?
- Анастасия Узорешительница. Потом я начал расписывать иконы для иконостаса.
- Человек, который рисует иконы, должен полностью покаяться. И, наверное, священник это в вас увидел, раз дал вам такое послушание.
- Я думаю, да. К тому времени уже прошло много времени. Момент перерождения, к счастью, случился. Теперь я пишу иконы каждый день. Вот сейчас для храма в Хабаровске. Одна женщина, художник-реставратор художественного музея - мне дистанционно помогает осваивать новую технику, пишет письма, книги высылает.
- Вот одна из ваших икон. Неужели золотая?
- Да, я сусальным золотом теперь тоже работаю.
