Двадцать два года назад Россия признала юрисдикцию Европейского суда по правам человека. Хотя отношения нашей страны с этой судебной инстанцией остаются противоречивыми и напряженными, влияние ЕСПЧ на российское правосудие весьма значительно, считает руководитель Международной правозащитной группы «Агора» Павел Чиков
Министерство юстиции России объявило конкурс на замещение должности судьи Европейского суда по правам человека от России. Полномочия действующего — Дмитрия Дедова — истекают 1 января 2022 года. Кремль должен до 10 мая следующего года представить в Парламентскую ассамблею Совета Европы три кандидатуры, из которых в июне 2021 года она выберет одну. В понедельник 5 октября прием документов от кандидатов завершился. Известно, что документы подали 19 человек. Одним из кандидатов стал Павел Чиков, руководитель Международной правозащитной группы «Агора», написавший по просьбе Forbes эту колонку.
Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), отмечающий в этом году 70-летие своего существования, остается самым противоречивым международным институтом, в котором участвует Россия. Наша страна признала его юрисдикцию 22 года назад, ратифицировав Конвенцию о защите прав человека и основных свобод. Вскоре после этого главой государства становится Владимир Путин, почти сразу же взявший курс на усиление государственного аппарата, рост влияния силовых ведомств и сначала умеренный, а затем все более явный консерватизм. На 3-4 года позже Россия уже вряд ли стала бы членом Совета Европы, а россияне не имели бы возможности жаловаться на всю страну в международный суд.
Сама риторика Конвенции и решений суда, острые дебаты в Парламентской ассамблее Совета Европы, состоящей из представителей парламентов стран-членов, право Комиссара по правам человека приехать с инспекцией, — все это первые лет 10 вызывало устойчивое раздражение, а второе десятилетие — стойкую неприязнь у российских официальных лиц.
Главный кризис отношений России и ПАСЕ начался в связи с присоединением Крыма — в 2014 году ПАСЕ лишила российских депутатов голоса до конца года. На следующий год ситуация повторилась. В 2016 году Москва заявила о бойкоте ПАСЕ, а год спустя прекратила платить взносы за членство в Совете Европы. В кулуарах организации к 2019 году шли упорные разговоры о предстоящем выходе России из Совета Европы или — как минимум — приостановлении членства. Конфликт разрешился лишь год назад ко всеобщему удовлетворению, включая восстановление голоса в ПАСЕ, выплату задолженностей по взносам и в целом возобновление полноценного участия России в структурах организации.
При столь напряженных отношениях между Россией и ПАСЕ, как ни странно, отношение к ЕСПЧ со стороны российских властей носит в целом неконфликтный и гораздо более спокойный характер. Россия четырежды выдвигала кандидатов на должность судей — в 1996, 1998, 2004 и 2012 годах. Все три судьи (полномочия Анатолия Ковлера продлевались на второй срок) — юристы с незапятнанной репутацией. В своих немногочисленных особых мнениях они выступали далеко не с самых консервативных, клерикальных или государственнических позиций, — в этом их сильно опережали некоторые их коллеги из других стран. За редкими исключениями судьи от России соглашались с мнением коллег о наличии нарушений Конвенции в делах, даже громких и политически чувствительных для властей.
Затем ЕСПЧ указал на проблемы с исполнением решений судов, и в России сильно укрепилась система судебных приставов и исполнительное производство. После этого был сильный прессинг на тюремное ведомство из-за крайне плохих условий содержаний в следственных изоляторах, и на судебную систему — из-за повальных и чрезмерно длительных арестов обвиняемых. Сегодня в России минимальное число осужденных в колониях, значительно улучшившиеся условия, много новых современных учреждений. Резко выросло применение альтернативных содержанию под стражей мер — домашнего ареста, запрета определенных действий. Осужденные теперь имеют возможность отбывать наказание в регионе проживания близких родственников, иностранцы с ВИЧ, имеющие семьи в России, могут получить вид на жительство. Это все системные изменения, происшедшие вследствие конкретных решений ЕСПЧ.
Рука Страсбурга в реальности незримо присутствует и в конкретных делах. Например, осенью 2019 года власти отказались от идеи уголовного преследования фигурантов Московского дела по статье о массовых беспорядках. Для посвященных причина очевидна — все осужденные по Болотному делу 2012 года, дошедшие до ЕСПЧ, смогли убедить его в том, что такое обвинение прямо нарушает свободу мирных собраний. Поэтому под суд пошли только обвиняемые в конкретных эпизодах насилия в отношении полицейских — вне зависимости от обоснованности и с расчетом на то, что ЕСПЧ затем займет свою обычную позицию не оценивать доказательства по конкретному делу и не подменять собой российский суд.
