Алексей Венедиктов: Давайте поговорим о тюремной медицине, потому что, конечно, очень многие задают вопросы и про ситуацию вокруг Навального, и с Навальным. Вопрос, наверное, номер первый. Вообще общее состояние тюремной медицины, вы, наверное, это знаете, без относительно ИК-2… Кстати, сразу спрашивают, почему вы, член ОНК, не едете в Покров?
Ева Меркачева, журналист МК, член СПЧ при президенте РФ: Потому что я – член ОНК города Москвы, и мандат распространяется только на этот регион. Я, к сожалению, не имею права… Как член СПЧ, нас туда не пустили. Но туда пустили другого нашего коллега, Кирилла Вышинского. Я не очень поняла, почему, потому что он – не специалист по тюремной тематике. Может быть, они провели параллель, что он сидел в украинской тюрьме.
А.Венедиктов: Да, конечно. Я его там посещал, кстати.
Ирина Воробьева: А вы запрашивали тоже?
Е.Меркачева: У нас там есть профильная комиссия, которая занимается пенитенциарной системой, возглавляет ее Бабушкин, я его заместитель. И Бабушкин везде.
А.Венедиктов: Вам отказали, что ли?
Е.Меркачева: Нас не пустили в Иркутск, мы очень просили, потому что история с бунтами нас очень насторожила, и были истории с фактами, которые Лев Пономарев поднимал. Он же целый документальный фильм снял про то, как насиловали людей, которые были участниками бунта. Это жуткий фильм. Кто его не смотрел… Хочется сказать – и не смотрите. Честно, я после него не спала ночь. Мне все время хочется верить, что мы что-то делаем, и вот произошло то самое изменение. А потом смотришь фильм вот этот, либо приходит какой-то заключенный, либо сам находишь, как я нашла вот этих людей из СИЗО №3, и я думаю: «Как же, такой откат?». Это, наверное, бесконечный процесс…
А.Венедиктов: Еще раз, член СПЧ, его не обязаны пускать?
Е.Меркачева: Не обязаны. Обязательно по запросу. Вот ОНК – это действительно уникальный институт.
А.Венедиктов: Субъекта федерации?
Е.Меркачева: Да. И ты идешь, ни у кого разрешения не спрашиваешь, и это круто. А все остальные – все спрашивают.
А.Венедиктов: Депутаты еще есть.
Е.Меркачева: Президент даже спрашивает. Сейчас готовят законопроект, до сих пор не мог посещать ни президент, ни министр юстиции наши тюрьмы.
И.Воробьева: А они пытались? Я представляю себе, приезжает, а ему говорят: «Извините, Владимир Владимирович, вам сюда нельзя».
Е.Меркачева: Интересно это бы было. Представляете, в законе был такой пробел, началась эта история после того, как не пустили депутата ЛДПР к Фургалу, помните, в Лефортово? И вот тогда они стали выяснять. И оказалось, что не только депутатов, вообще куча людей не может попасть, самые первые люди государства.
И.Воробьева: Они изменят?
Е.Меркачева: Я видела, по-моему, готовый законопроект, его примут в ближайшие дни, по министру юстиции, по президенту и так далее.
А.Венедиктов: Вернемся к тюремной медицине. Вот вы смотрите за ситуацией с Навальным, и что вы понимаете? По прессе.
Е.Меркачева: Вы знаете, самое удивительное, что у меня до сих пор не сложилось четкой картины объективной реальности. Вот это очень плохо. Вроде у нас существует куча правозащитных институтов, о которых мы говорим. А картина… Вот тому, что увидели члены ОНК, я не доверяю. Почему? Потому что они вышли и стали заявлять: «Я 30 лет работал в этой тюремной системе». И какие-то другие были фразы, которые говорят… Мы спрашиваем про другое. Неважно, где ты и кем работал. А вот четко нужно все в деталях подробности.
И.Воробьева: Это ОНК Владимирской области?
Е.Меркачева: Да. И у меня сложилось впечатление, что есть предвзятое отношение. И это очень плохо, потому что я, например, когда хожу… Я террористов обхожу, педофилов – можете себе представить, у вас у всех дети. Но нельзя заходить в камеру с лицом, полным ненависти или ужаса, или страха. Это неважно. Понимаете? Тогда нужно чем-то другим заниматься. Если ты идешь как правозащитник, ты должен быть нейтральным.
Допустим, перед вами сидит террорист. Он говорит вам, что его не покормили, или что у него матрас плохой. Или еще что-то. И даже если у тебя в голове мысль проскакивает: «Да ты же, гад, убил…».
И.Воробьева: «Так тебе и надо»?
Е.Меркачева: Да. Все, нужно себя останавливать и выйти из камеры. Вот это мое мнение. Это про другое. Никаких личностных не должно быть. А когда включилось какое-то оценочное суждение – все, уже есть элемент недоверия.
И.Воробьева: То есть, ОНК Владимирской области, с вашей точки зрения…
Е.Меркачева: Из того, что они сказали, у меня сложился элемент недоверия. Хотелось бы, чтобы кто-то нейтральный из них… Наверняка там есть, кто не работал в тюремной системе, кто не испытывает личной неприязни к Навальному. Они могут, на самом деле, относиться к нему как угодно, но чтобы это не передавалось. По крайней мере, чтобы это чувствовалось.
Второй момент – мне, конечно, не хватает вот этой публичности ОНК Владимирской области. Могу сказать, что вообще из тех обращений, которые были в последние годы, Владимирский регион мы считали пыточным. Вот. Мы в СПЧ часто по нему проводили разные совещания. Огромное количество было обращений. Мы думали, может, за последнее время что-то улучшилось. Не знаю. Но, опять же, это в том числе потому, что члены ОНК во Владимирской области, может, что-то недосмотрели… Непонятно, где они и как были.
