Правозащитник Алексей Соколов в исправительной колонии №26, что в городе Тавда, встретился с 4-мя заключенными и провел опрос на предмет нарушения их прав в колонии. Представитель администрации учреждения, присутствующий во время свидания с осужденными, забрал все записи у Соколова, в которых были отмечены факты нарушения прав заключенных.
Алексей Соколов: я скрупулезно записал все их жалобы на действия администрации колонии в бланк Опроса заключенного, после чего каждый Опрос передавал заключенному для проверки занесенных сведений и проставления подписи, в том числе о согласии на обработку персональных данных, через представителя колонии, который присутствовал во время свидания. Сотрудник учреждения принимал у меня Опросные листы, открывал замок на двери в помещение, где сидел осужденный, и передал заключенному мои записи. После того, как заключенный проверял правильность занесения мною сообщения о нарушении его прав в колонии, подписанные листы передавались мне обратно через этого же представителя колонии, но мне опросные листы уже не возвращались. Представитель колонии пояснял, что данные Опросы будет мне переданы позже.
Я потребовал прихода дежурного помощника начальника колонии (ДПНК), который выслушал мою жалобу на действия сотрудника колонии и всего лишь заявил: «Можете подать жалобу, а я не вижу нарушений».
После окончания свидания и получения телефона на КПП колонии я позвонил в областной ГУФСИН. Представитель областного тюремного главка в лице помощника начальника ГУФСИН по соблюдению прав человека в УИС Дмитрий Козачук также не увидел нарушений закона со стороны представителя ИК-26, забравшего у меня мои документы.
По «понятиям» надзирателей выходит, что как только заключенный поставил подпись в нашем внутреннем документе — Опрос заключенного юристом, чем выразил свое согласие, например, на обработку персональных данных или что все сведения, занесенные с его слов в бланк Опроса, являются верными, то сразу этот документ становится корреспонденцией осужденного, запрещенной к передаче вне контроля администрации колонии.
Ну чистый бред, ну вымысел же это!
Ведь по закону, корреспонденцией осужденного именуются письма, почтовые карточки и телеграммы, что прописано в статье 92 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации и в пункте 54 Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений, утвержденных приказом Минюста России №295. Также прописано еще право осужденного на подачу предложений, заявлений, ходатайств и жалоб, но это другая норма (ч.4 ст.12, ст.15 УИК РФ и гл. XII ПВР ИУ). И те, и другие направляются через администрацию исправительного учреждения. Только в первом случае корреспонденция осужденного подвергается цензуре, а во втором случае – жалобы и предложения не подвергаются цензуре, но вся эта переписка осуществляется через администрацию исправительного учреждения. Про бланки Опроса заключенного в законе ничего не говорится, и он не относится к указанной корреспонденции, направляемой осужденным.
Алексей Соколов уже подал жалобы на действия администрации ИК-26, незаконно изъявшей у него официальные документы организации.
Хочется напомнить, что ранее в ИК-26 г. Тавда правозащитников держали под дулами автоматов, пока саперы обыскивали их автомашину на основании ложного сообщения, поступившему в местный отдел полиции от неизвестного лица, о том, что в машине бомба.
А перед этим, администрация ИК-26 с применением силы выдворила из колонии членов ОНК, которые планировали собрать жалобы у осужденных на произвол сотрудников ГУФСИН.
Похоже, что для ГУФСИН по Свердловской области не существует закон.
Правозащитники Урала
