Конституционный Суд вынес Определение № 2650-О по жалобе осужденного гражданина на ч. 3 ст. 18 УПК РФ, которая не обязывает суд обеспечить изготовление копии приговора с использованием шрифта Брайля для вручения слепому либо слабовидящему осужденному, не имеющему возможности прочитать обычный текст.
Повод для обращения в КС
Вадим Григорьев в ходе судебного разбирательства по уголовному делу перенес заболевание, в результате которого наступили тяжелые последствия для его здоровья в виде существенных нарушений (фактической утраты) функции зрения. Согласно медико-социальной экспертизе от 27 декабря 2016 г. ему установлена I группа инвалидности по зрению с 2016 г. на срок два года, а в 2018 г. – бессрочно. Вадим Григорьев, находясь в СИЗО, освоил методику чтения рельефно-точечного тактильного шрифта для незрячих либо плохо видящих людей (шрифт Брайля) в степени, позволяющей самостоятельно читать тексты, написанные (изготовленные) с применением данной системы.
После вынесения 6 марта 2017 г. обвинительного приговора защитник Вадима Григорьева обратился в Железнодорожный районный суд г. Новосибирска с заявлением о предоставлении осужденному, в частности, копии данного судебного решения, изготовленной с использованием шрифта Брайля. Судья, отказывая в удовлетворении заявления, указал, что осужденный активно участвовал в рассмотрении уголовного дела, при этом он и его защитники не заявляли в ходе судебного разбирательства о необходимости изготовления ряда судебных документов с применением специального шрифта. Помимо этого суд указал, что представленное медицинское заключение об имеющихся у осужденного заболеваниях не свидетельствует об отсутствии у него возможности видеть и читать. Вместе с тем было отмечено, что для вручения осужденному изготовлена копия текста приговора, напечатанного обычным плоскопечатным шрифтом на одной стороне листа, в четырех томах.
25 мая 2017 г. другой защитник осужденного снова обратился в этот же суд с аналогичным ходатайством, к которому был приложен консультативный лист офтальмолога от 28 апреля 2017 г., в котором констатировалось, что Вадим Григорьев утратил способность к чтению. Однако судья не нашел оснований для удовлетворения ходатайства и отметил, что действующее правовое регулирование не обязывает организовывать и обеспечивать изготовление копии текста приговора с использованием шрифта Брайля.
Судья пояснил, что судебное решение провозглашено в присутствии осужденного, а сведения о том, что он освоил чтение по специальной системе, не являются основанием для осуществления судом соответствующих действий по изготовлению текста приговора указанным способом. Также судья отметил, что заявителю на протяжении всего судебного разбирательства была обеспечена квалифицированная юридическая помощь в лице нескольких адвокатов. Во вручении осужденному такой копии приговора отказано и судом апелляционной инстанции.
Постановлениями судьи Восьмого кассационного суда общей юрисдикции и судьи ВС РФ было отказано в передаче для рассмотрения в судебных заседаниях кассационных жалоб Вадима Григорьева ввиду отсутствия существенных нарушений закона, повлиявших на исход дела. При этом судья кассационного суда указал, что имеющийся у осужденного физический недостаток зрения в соответствии со ст. 51 УПК является основанием для обязательного назначения ему защитника, помощью которого он был обеспечен на всех стадиях производства по делу. Кассация отметила, что изготовление копий судебных документов с применением шрифта Брайля уголовно-процессуальным законом не предусмотрено.
Впоследствии постановлением Дзержинского районного суда г. Новосибирска от 20 января 2021 г. заявитель был освобожден от назначенного наказания в связи с наличием у него тяжелого заболевания, препятствующего отбыванию наказания.
В жалобе в Конституционный Суд Вадим Григорьев указал, что ч. 3 ст. 18 УПК не соответствует Конституции РФ, поскольку она не обязывает суд обеспечить изготовление копии приговора с использованием шрифта Брайля для вручения слепому либо слабовидящему осужденному, не имеющему возможности прочитать обычный текст.
КС разъяснил толкование оспариваемой нормы
Изучив материалы дела, КС напомнил, что, предусматривая возможность обжалования в судебном порядке решений и действий (бездействия) органов государственной власти и их должностных лиц, Конституция одновременно обязывает их обеспечить каждому возможность ознакомления с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы, если иное не предусмотрено законом (постановления КС РФ от 8 декабря 2003 г. № 18-П; от 6 ноября 2014 г. № 27-П и от 23 ноября 2017 г. № 32-П).
Суд обратил внимание, что применительно к лицам, имеющим существенные нарушения функции зрения, как к участникам правоотношения, нуждающимся в учете этой особенности, право на ознакомление таких лиц с документами и материалами в уголовном судопроизводстве приобретает особое значение. Данное право предполагает гарантии его реализации, обусловленные фактическим положением (физическим состоянием) указанных лиц, нуждающихся в специфической защите, пояснил КС. Суд подчеркнул, что это согласуется также и с общепризнанными принципами и нормами международного права, закрепленными в ряде международных правовых актов о неотъемлемом праве инвалидов на уважение их человеческого достоинства, на равенство в основных правах наряду с другими лицами.
Конституционный Суд отметил, что право инвалида, если он является объектом судебного преследования, пользоваться обычной процедурой, полностью учитывающей его физическое или умственное состояние, предусмотрено п. 11 Декларации о правах инвалидов (принята Генеральной Ассамблеей ООН 9 декабря 1975 г.). Суд указал, что Конвенция о правах инвалидов (принята Генеральной Ассамблеей ООН 13 декабря 2006 г.) запрещает любую дискриминацию по признаку инвалидности, закрепляет, что государства-участники обеспечивают инвалидам наравне с другими эффективный доступ к правосудию, в том числе предусматривая процессуальные и соответствующие возрасту коррективы и доступ к информации.
КС также напомнил, что Стандартные правила обеспечения равных возможностей для инвалидов (приняты Генеральной Ассамблеей ООН 20 декабря 1993 г.) предписывают, что государствам следует разрабатывать стратегии, призванные сделать информационные услуги и документы доступными для различных групп инвалидов. Должны применяться шрифт Брайля, фонографические записи, крупные шрифты и другие соответствующие технологии, с тем чтобы лица с дефектами зрения имели доступ к письменной информации и документации, пояснено в правилах.
Суд разъяснил, что ознакомление с процессуальными решениями является неотъемлемой составляющей права на судебную защиту, обязательной предпосылкой для эффективного их обжалования с приведением конкретных доводов и возражений. «Данное право подлежит обеспечению лицам, имеющим существенные нарушения функции зрения, таким образом, чтобы они на равных с другими гражданами имели возможность выступать в качестве участников процесса», – отмечается в определении.
КС подчеркнул, что право на ознакомление с документами и материалами, непосредственно затрагивающими права и свободы гражданина, может быть реализовано не только при личном ознакомлении с соответствующими документами и материалами. Не противоречат данному праву и получение копий документов, а также ознакомление с помощью адвоката или иного представителя (определения от 27 февраля 2018 г. № 269-О; от 17 июля 2018 г. № 1953-О; от 29 сентября 2020 г. № 1947-О и др.).
Суд указал, что обвиняемый (осужденный), страдающий дефектом зрения, не лишен возможности как самостоятельно, так и с помощью защитника или иного лица ознакомиться с решением суда. Действующий механизм ознакомления с существом приговора или иных решений суда направлен на реализацию права на ознакомление с документами и материалами, непосредственно затрагивающими права и свободы гражданина, права на судебную защиту. Такой механизм, заметил КС, содержит необходимые предпосылки для эффективного обжалования приговора и не создает неустранимых препятствий в осуществлении осужденным, имеющим существенное нарушение функции зрения, своих процессуальных прав. Суд же обязан создать необходимые условия для применения названного механизма, с тем чтобы устранить препятствия в осуществлении осужденным прав, закрепленных уголовно-процессуальным законодательством, указано в определении.
КС отметил: УПК прямо предусматривает, что участникам уголовного судопроизводства, не владеющим или недостаточно владеющим языком, на котором ведется производство по уголовному делу, должно быть разъяснено и обеспечено право делать заявления, давать объяснения и показания, заявлять ходатайства, приносить жалобы, знакомиться с материалами уголовного дела. Они имеют право выступать в суде на родном языке или другом языке, которым они владеют, бесплатно пользоваться помощью переводчика. Суд разъяснил, что документы, подлежащие обязательному вручению подозреваемому, обвиняемому, должны быть переведены на его родной язык или на язык, которым он владеет (ч. 2 и 3 ст. 18, п. 6 и 7 ч. 4 ст. 46, п. 6 и 7 ч. 4 ст. 47).
КС указал, что язык является универсальным средством социальной коммуникации, включающей как устную речь, так и письменную форму фиксации и передачи информации при помощи соответствующих буквенных и иных знаков и символов. Суд уточнил, что обязательное вручение обвиняемому документа в предусмотренных УПК случаях подразумевает фактическую возможность прочтения им такого документа. Вручение же документа, составленного на языке, которым обвиняемый хотя и владеет, но в такой символике (исполнении), в какой в силу особенностей его физического состояния становятся невозможными прочтение и восприятие содержания данного документа, обессмысливает данную гарантию, посчитал КС.
Конституционный Суд установил, что нормы ст. 18 УПК предполагают вручение осужденному – хотя и владеющему русским языком, но чьи физические возможности зрения в прочтении текстов документов, выполненных обычным шрифтом, ограничены – приговора, изготовленного с использованием рельефно-точечного тактильного шрифта Брайля, при условии, что он владеет навыками чтения такого текста и не в состоянии прочитать обычный текст. КС обратил внимание: суд должен удостовериться, что уровень владения осужденным навыками чтения текста, выполненного шрифтом Брайля, со всей очевидностью является достаточным для реализации названным участником права на ознакомление с приговором.
Обращаясь к разъяснениям п. 15 Постановления Пленума ВС РФ от 30 июня 2015 г. № 29, КС отметил, что при участии в уголовном процессе лиц, страдающих существенными дефектами речи, слуха, зрения или другим недугом, ограничивающим их способность пользоваться процессуальными правами, суду следует обсуждать вопрос о необходимости привлечения к участию в деле специалистов (владеющих навыками сурдоперевода, применения системы Брайля и т.д.). Соответственно, вопрос об обязательности обеспечения судом участия данных специалистов в уголовном деле в отношении лица, неспособного вследствие физических недостатков самостоятельно ознакомиться с текстом судебного решения, разрешается судом в конкретном деле, пояснил Суд.
Таким образом, Конституционный Суд пришел к выводу, что оспариваемое заявителем законоположение направлено на обеспечение права на ознакомление с приговором суда, изготовление которого не исключается с использованием шрифта Брайля, если осужденный в достаточной степени владеет навыками чтения текста, выполненного таким шрифтом, и не в состоянии прочитать обычный (плоскопечатный) текст. Суд установил, что вручение осужденному, имеющему существенные нарушения функции зрения, текста приговора, выполненного обычным шрифтом, не препятствует ознакомлению с его содержанием различными альтернативными способами, предусмотренными законом, и обжалованию приговора.
В связи с этим КС признал жалобу Вадима Григорьева не подлежащей дальнейшему рассмотрению, посчитав, что его конституционные права не были нарушены оспариваемой нормой в обозначенном им аспекте, тем более что он воспользовался правом на обжалование приговора в судах различных инстанций.
Адвокаты прокомментировали позицию КС
Адвокат АП г. Москвы Лидия Шевцова частично согласилась с определением КС РФ. Она отметила, что ст. 18 УПК РФ во взаимосвязи с процитированными в определении конституционными принципами не исключает возможности знакомиться с материалами дела с помощью шрифта Брайля.
Однако, по ее мнению, странно выглядит последовательность умозаключений в этом определении относительно наличия альтернативных способов ознакомления с процессуальными документами. «На мой взгляд, наличие защитника или аудиозаписи судебного заседания не должно подменять непосредственное ознакомление с приговором или другими не менее важными процессуальными документами обвиняемого (подсудимого) тем способом, которым ему удобно в силу физических возможностей», – поделилась Лидия Шевцова. Также адвокат считает, что вносить изменения в УПК не стоит, поскольку указанный в определении КС РФ принцип сам по себе подлежит расширительному толкованию и правоприменению.
Адвокат АП Республики Башкортостан Николай Герасимов полагает, что определение КС является весьма противоречивым и неоднозначным. С одной стороны, заметил он, в части, в которой Конституционный Суд, опираясь на нормы российского и международного права, указывает на недопустимость дискриминации лиц, имеющих нарушения функционирования органов зрения, с ним невозможно не согласиться. «Данный вывод является аксиомой, которая, по моему мнению, не может в принципе подвергаться какому-либо сомнению, учитывая и принцип гуманизма и равенства всех перед законом и судом, и множество иных, закрепленных и в Конституции, и в международных правовых актах в сфере защиты прав человека», – выразил Николай Герасимов.
В то же время адвокат не согласен с позицией КС о том, что несмотря на то, что нарушение все-таки имело место, оно не повлекло существенного ущемления прав заявителя и не может являться основанием для пересмотра приговора и последующих судебных актов. «По своей сути, на мой взгляд, в данном судебном акте выводы Конституционного Суда противоречат друг другу и не формируют единого подхода к разрешению обозначенной проблемы, что сводит к минимуму правовую ценность данного акта как такового», – прокомментировал Николай Герасимов. Он добавил: фактически КС указал, что соответствующее право у граждан есть и оно должно быть гарантированно реализовано, однако если этого не произойдет – существенного нарушения уголовно-процессуального закона не будет.
Николай Герасимов полагает, что такой подход никак не будет мотивировать суды реализовывать на практике данное право. «Сама проблема, хотя, возможно, на первый взгляд и кажется не очень значительной, является более чем существенной. На мой взгляд, ее существование и отсутствие практического разрешения в очередной раз показывают исключительно формальный и поверхностный подход судов вплоть до высших судебных инстанций к необходимости обеспечения реализации прав человека», – поделился он.
Адвокат подчеркнул: в рассматриваемой ситуации суды указали, что у них нет обязанности ознакомить осужденного с приговором в единственно доступной для него форме, ссылаясь формально на то, что он присутствовал на оглашении приговора. «Вероятно, по логике судов, осужденный должен был запомнить приговор, однако они не учли, что такой документ, как правило, содержит несколько десятков, если не сотен листов», – отметил Николай Герасимов, добавив, что, таким образом, суды вплоть до кассационной инстанции фактически отказали гражданину в гарантированном ему конституционном праве, а КС данную позицию практически поддержал.
«Указанный подход, по моему мнению, ничего кроме пессимизма в плане дальнейшего развития судебной системы РФ, к сожалению, вызывать не может. Учитывая иной подход к необходимости реализации прав человека и гражданина в Европейском Суде по правам человека, возможно, именно в данной инстанции у заявителя имеются перспективы для защиты своих нарушенных прав», – заключил адвокат.
