Приравняли к особо тяжким: кого коснутся новые поправки в Уголовный кодекс

Следователи быстро установили: это было в период с 2012-го по 2013-й. Пытать заключенных приказывал замначальника колонии Михаил Белоусов. «Активисты», выполнявшие грязную работу, получали послабления в режиме. Белоусова в итоге приговорили к шести с половиной годам лишения свободы, а к срокам его подельников-заключенных приплюсовали по пять лет.

Сами зэки громкие скандалы связывают с дележом сфер влияния. По их мнению, в этом могут быть заинтересованы как недобросовестные сотрудники ФСИН (для смены руководства), так и сами осужденные — ради определенных привилегий. Чаще всего провокации организуют в зонах общего режима.

«Мы называли такие колонии детскими пионерлагерями. Зэки там сотрудничают с начальниками, живут вольготно, считают себя братвой. Выходя на волю, чувствуют безнаказанность, продолжают мурчать (ведут себя как блатные. — Прим. ред.) и совершают новые преступления», — рассказывает Антон, отбывавший девятилетний срок в колонии «Белый лебедь».

По его словам, из-за таких осужденных вынести на свет реальные нарушения режима бывает очень сложно. Те, кто хорошо устроился, бдительно охраняют свой покой и не допускают ненужной им шумихи.

Бумажная волокита

Как отмечают правозащитники, решить проблему с укрывательством эпизодов насилия помогло бы более тесное сотрудничество со ФСИН и устранение бюрократических проволочек. В ряде регионов направить официальную жалобу из мест лишения свободы не так-то просто.

“Заключенные передают ее администрации, получают талон с уведомлением, что она принята, а потом начинается перебрасывание ответственности, — говорит директор ассоциации «Правовая основа» Алексей Соколов. — В колонии уверяют, что вручили письмо «Почте России», а там отвечают, что оно не заказное, его не регистрировали. И ничего доказать невозможно”.

Не всегда удается переправить информацию и через правозащитников.

«В сентябре 2021-го года я проводил юридические консультации осужденных в ИК-26, задокументировал опрос о нарушении прав, но на выходе все пять листов у меня забрал оперативный сотрудник колонии», — отмечает Соколов.

Пришлось обращаться суд, тратить время и нервы.

Перегибы на местах

Впрочем, по словам главы детективного агентства и адвокатской коллегии «Триумф» Андрея Зимина, прямое насилие со стороны сотрудников ФСИН и работающих на них «активистов» сегодня скорее исключение, чем правило. Основная проблема в местах лишения свободы — создание жестких условий там, где они не нужны.

В такой ситуации оказался Константин. У него порок сердца. Срочно потребовалась операция. Прямиком из Брянской колонии заключенного доставили в Центр сердечно-сосудистой хирургии имени А. Н. Бакулева.

Его поместили в обычную палату. Рядом — всегда четверо сотрудников ФСИН, на тумбочку поставили камеру. На самого пациента решили надеть наручники с проволокой, чтобы оставить определенную свободу движений. Но гуманизация пошла не по плану.

«Реанимационные кровати — с огромными матрасами, и металлическая рейка находится низко, так что к этим наручникам они прицепили еще пару обычных, а уже их прикрепили к рейке, — вспоминает Константин. — Они руку тянут люто. Я говорю: «Отцепи», а те: «Не положено».

Некоторые конвоиры входили в положение и на время снимали «утяжелители», но при первом же намеке на проверку все возвращалось на свои места.

Жалобы на пренебрежительное отношение администрации поступали и от заключенных ИК-47 Каменск-Уральского (Свердловская область), где содержатся инвалиды.

«Двое передвигаются на костылях, третий — в инвалидной коляске, четвертый — слепой с тактильной тростью, пятый — с частично ампутированными ступнями ног», — перечисляет уральский правозащитник Алексей Соколов.

Там оборудованы души и туалеты, установлены пандусы и другие механизмы, необходимые маломобильным людям. В 2017-м местные порталы со ссылкой на ФСИН сообщили об очередном новшестве — прямо в отряде открыли санитарную комнату для выдачи медикаментов. Осужденным больше не нужно было записываться на прием, ждать очереди и сотрудника колонии, который доведет их до медсанчасти.

Каждый день в отряд приходила медсестра — измеряла температуру, давление и выдавала лекарства. Но затем кабинет закрылся.

«Заключенные пытались узнать, почему закрылся, а им ответили, что по закону он вообще не предусмотрен. Хотим откроем — хотим закроем», — отмечает Соколов. Подали заявление в суд.

Решение до сих пор не приняли. В региональном управлении ФСИН на запрос РИА Новости не ответили.

До 15 лет тюрьмы

По словам правозащитников, таких историй сотни по всей стране, однако привлечь нарушителей к ответственности до недавнего времени было проблематично. Ведь инциденты, не связанные с прямым насилием, не попадали под определение пыток, прописанное в законе.

Теперь попытались это учесть. В первую очередь расширили само понятие «пытка». Отныне это не только причинение физических или нравственных страданий, но и бездействие, которое привело к такому состоянию.

Сам термин перекочевал из общегражданской статьи об истязаниях, по которой силовиков вообще не судили, в 286-ю, касающуюся госслужащих. За превышение полномочий с применением пытки должностному лицу грозит от четырех до 12 лет лишения свободы. Если жертва погибла — до 15 лет.

Более того, так как эти составы стали квалифицировать как тяжкие и особо тяжкие преступления, под суд смогут отправить и тех, кто знал об издевательствах, хотя и не принимал в них участия. За укрывательство предусмотрен срок до двух лет.

Случайный свидетель

Поправки в УК призваны защитить от произвола силовиков не только заключенных, но и свободных граждан, указывают юристы.

Так, в 2022-м обычный визит в полицию закончился для 53-летнего жителя Саратовской области серьезной травмой головы. Его встретил сотрудник патрульно-постовой службы отдела МВД России по Ершовскому району. Что привело к конфликту, неизвестно, но все закончилось избиением посетителя.

Пострадавший подал на полицейского заявление, и спустя десять дней в региональном управлении СК России возбудили дело по пункту «а» части 3 статьи 286 УК («Превышение должностных полномочий с применением насилия»). Сотруднику ППС грозит увольнение из органов и до десяти лет лишения свободы.

В октябре 2019-го года жертвой произвола силовиков стал свидетель убийства в Приморье.

В день преступления молодой человек и его дядя охотились вблизи села Зеркальное Кавалеровского района. В какой-то момент в лес заехал внедорожник, из которого вышли несколько человек. Услышав шорохи, они выстрелили в кусты и попали в пожилого мужчину. Осознав, что убили человека, погрузили тело в машину и скрылись.

Племянник погибшего сумел остаться незамеченным и добрался до дома. Возбудили дело о пропаже человека. В полиции от молодого человека потребовали признаться в преступлении.

Как потом установили следователи, получить показания сотрудники пытались по-разному: били, надевали на голову пакет, вывозили в лес и оставляли пристегнутым наручниками к дереву. Истязания продолжались трое суток. Затем охотника отпустили.

Родственники решили добиться справедливости и обратились к местным СМИ. К убийству могли быть причастны сами оперативники отдела «Кавалеровский», считали пострадавшие. Вскоре эта версия официально подтвердилась. Полицейских осудили, а позже приговор вынесли и тем, кто пытался замять дело.

Выбивавшим показания оперативникам дали четыре и три с половиной года лишения свободы «за превышение должностных полномочий с применением насилия». Слово «пытки» в деле не фигурировало.

«Есть нюансы»

Как отмечают эксперты, до суда подобные дела доходят крайне редко, статью 302 — о принуждении к даче показаний — даже называют «мертвой».

«В этой статье ограниченное число субъектов, — объясняет руководитель правового отдела «Команды против пыток» Дмитрий Казаков. — Фигурантами могли быть следователь или дознаватель, но обычно, если мы говорим об МВД, этим занимаются не они, а оперативные сотрудники».

В новой версии УК это учли: вписали «сотрудника правоохранительного органа, а также лицо, которому он отдал приказ». Это, по мнению юриста, улучшит ситуацию, но далеко не факт, что в корне решит проблему.

«В круг спецсубъектов так и не включили сотрудников ЧОПов при исполнении обязанностей и представителей казачества, которые участвуют в охране общественного порядка, — уточняет Казаков. — Кроме того, не решили вопрос с потерпевшими. Добавили только осужденного и оправданного. А если, например, показания выбивают из человека, который еще не проходит по делу ни подозреваемым, ни обвиняемым, — эта статья уже не применяется».

И еще есть нюанс. Пытку сделали отдельным квалифицирующим признаком статьи, не изменив другие подпункты. Так, за издевательства при получении показаний полагается срок до восьми лет, а за пытку — до 12.

По словам Казакова, это создает путаницу. «Фактически насилие и издевательства — это та же пытка, но почему-то их превратили в две конкурирующие нормы», — недоумевает специалист.

Тем не менее большинство опрошенных экспертов солидарны в том, что поправки понемногу приводят в согласие Конституцию России, Уголовный кодекс и международные конвенции. Вопрос — как все это будут применять на практике. По оценкам юристов, на то, чтобы в полной мере оценить эффективность нововведений, может потребоваться несколько лет.

После публикации материала агентство получило от ФСИН Свердловской области ответ на запрос. В ведомстве уверяют, что ситуация с доступностью медицинской помощи заключенным в регионе удовлетворительная. Все задержки с направлением больных на лечение были связаны с ковидными ограничениями, а медицинский кабинет для инвалидов в ИК-47 не предусмотрен по закону, в колонии есть медицинская часть. На вопрос о жалобах арестантов на условия содержания во ФСИН заявили, что «доводы, указанные в обращениях, в большинстве своем не находят подтверждения».

Источник: ria.ru