Как стало известно «НГ», члены Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) Москвы проводят рейды по столичным СИЗО и судебным заседаниям. Они фиксируют случаи, когда следствие ведется годами, а суды, по существу, автоматически продлевают аресты. Это давняя проблема, отмечают правозащитники, особенно в отношении обвиняемых по экономическим составам, о чем в своем Послании в очередной раз высказался и президент РФ.
Еще до Послания Федеральному собранию 21 февраля президент РФ Владимир Путин на совещании судей судов общей юрисдикции, военных и арбитражных судов предложил запретить судам продлевать срок содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых в преступлениях в экономической сфере. Он заявил, что «гарантии защиты предпринимателей от необоснованного уголовного преследования», в том числе назначение им домашнего ареста или залога вместо СИЗО, будут способствовать «дальнейшей гуманизации правосудия».
По информации «НГ», именно всем этим и занялись члены Общественной наблюдательной комиссии Москвы. Как сообщил ее активист, ветеран МВД РФ Алексей Лобарев, собранные в СИЗО материалы подтвердят существование проблемы долгосрочных и ничем не мотивированных арестов и, что главное, позволят оценить ее масштабы. По его словам, в СИЗО много задержанных за экономические преступления. Причем некоторые содержатся там по три-четыре года и более только потому, что «человеку не могут ничего инкриминировать». При этом, напомнил Лобарев, экономические дела – самые сложно раскрываемые и трудно доказуемые.
По мнению Лобарева, подозреваемых так быстро и легко заключают под стражу, чтобы скрыть недоработки следствия. Либо это связано с желанием заработать «жирную палку», «не собрав оперативный материал, не разобравшись в сложной цепи, не закрепив обвинение свидетельскими показаниями и необходимыми вещдоками». Арестанты, заметил член ОНК, жалуются на отсутствие следственных действий. При этом прокуратура не даст включить «задний ход» делу с арестом. И получается замкнутый круг, когда люди годами сидят в ожидании, а суды каждые три месяца «автоматом» продляют нахождение в СИЗО. Кстати, отметил Лобарев, видно, что судьям порой не по себе, но они не хотят ругаться со следствием.
ОНК планируют лоббировать законопроект, чтобы, во-первых, строго соблюдались сроки, прописанные в законе. Ранее, напомнил Лобарев, «сотрудники, занимающиеся экономическими преступлениями, могли в течение года расследовать только экстраординарные дела». Во-вторых, сказал он, должно быть предусмотрено, чтобы у человека имелась непреложная возможность внести за себя залог, как во всем мире.
Он настаивает: незачем содержать, лечить, возить по городу, охранять и кормить в СИЗО за счет налогоплательщиков эту категорию граждан, когда перелимит в московских изоляторах превышает 24% некоторым приходится спать на полу.
Недавно председатель Верховного суда России Вячеслав Лебедев сообщил, что за прошлый год суды прекращали уголовное преследование в отношении каждого пятого подсудимого: «В 2022 году судами РФ рассмотрено 767 тыс. уголовных дел в отношении 778 тыс. лиц. Осуждено 611 тыс., или 79%, а в отношении 159 тыс., или 20%, уголовное преследование прекращено судом». По его словам, это свидетельствует о том, что «продолжена реализация системных и последовательных мер, направленных на гуманизацию уголовного законодательства и правоприменительной практики». Однако юристы напоминают, что прекращение уголовного преследования в большинстве случаев не означает оправдания человека.
«Количество прекращенных судами уголовных дел охватывает и нереабилитирующие основания, по которым событие преступления и виновность были установлены», – сказал «НГ» член Адвокатской палаты Москвы Александр Иноядов. Причинами, к примеру, могут быть примирение сторон, деятельное раскаяние, смерть подсудимого или истечение сроков давности. И последнее как раз свидетельствует о необходимости «повышать качество и сокращать сроки расследования и рассмотрения уголовных дел».
Более чем в половине случаев наказание было смягчено, но приговоры остались, заметил юрист Андрей Лисов. Эти цифры, по его словам, подаются от Верховного суда под соусом «гуманизации», однако ничего такого «нет и в помине»: «Когда мы говорим о том, что суды прекратили дело каждого пятого подсудимого, мы немножечко лукавим, поскольку не уточняем, какие конкретно суды это сделали».
Лисов подчеркнул, что с участием присяжных были рассмотрены дела в отношении 1,4 тыс. лиц, из них оправдано 379, или 27%. «Как видно, у судов с участием присяжных заседателей процент оправдательных вердиктов даже немногим более заявленной цифры. Вот это и называется «гуманизация уголовного законодательства». А Верховный суд плюсует эту статистику с данными по всем прочим судам и получает «среднюю температуру по больнице», которая не говорит, в сущности, ни о чем», – пояснил Лисов. По его мнению, нужно распространить участие присяжных на подавляющее большинство дел, в том числе на те же экономические составы, что и будет самой что ни на есть гуманизацией и демократизацией.
«Допустим, следствие совершило ошибку или даже, не дай бог, состряпало заказное дело. Судья же по каким-то своим причинам (к примеру, под давлением или в силу политических обстоятельств) осудил невиновного. Такой вариант тоже возможен, на судью при всех его регалиях и правах повлиять просто – как государству, так и ОПГ. С многочисленными присяжными заседателями такая возможность сводится к минимуму», – подчеркнул эксперт.
По словам руководителя практики разрешения споров МКА «Центрюрсервис» Екатерины Тютюнниковой, дело в том, что в соответствии с УПК прекратить уголовное преследование возможно и на стадии предварительного расследования. Однако на практике правоохранители, несмотря на заявления потерпевшего или защиты, направляют дела в суд, чтобы уже тот брал на себя ответственность и прекращал уголовное преследование. Если это происходит по реабилитирующим основаниям, то это, конечно, говорит о допущенных следствием ошибках, хотя и общий обвинительный уклон системы также является важной причиной. Избрание в большинстве случае самой строгой меры пресечения – содержания под стражей также это подтверждает, потому что «ходатайства об избрании меры пресечения, о продлении срока содержания под стражей рассматриваются в большинстве случае формально». С одной стороны, при решении этого вопроса суд обязан проверить обоснованность подозрения, то есть понять, насколько законно привлечен гражданин к ответственности, достаточны ли основания для предъявления ему претензий уголовно-правового характера, имеются ли в деле доказательства, подтверждающие обвинение и причастность обвиняемого к его совершению. С другой же стороны, судам прямо запрещено рассматривать вопрос о фактической стороне дела, о том, совершал ли обвиняемый преступление или нет. Указанное противоречие и приводит к тому, что суды формально указывают в постановлении фразу: мол, подозрение обоснованно, оно подтверждается материалами дела. Так что «чаще всего решение о заключении под стражу принимается исключительно в связи с тяжестью предъявленного обвинения и (или) непризнанием обвиняемым своей вины». И если следствие решило, прокуратура – поддержала, а в суд направлено ходатайство о заключении под стражу, то в большинстве случаев суд с ним согласится. Эта ситуация, по мнению Тютюнниковой, не изменится до тех пор, пока государственная система будет стоять на обвинительном уклоне.
