Следов не осталось… А где видеозапись?

1 ноября

Опубликовано письмо Ильдара Дадина, в котором он рассказал о якобы имевших место пытках и избиениях в исправительной колонии № 7 (город Сегеж, Республика Карелия). Будто бы 10 сентября ему подбросили два лезвия, после чего посадили в ШИЗО, в ответ на это Дадин объявил голодовку. А 11 и 12 сентября, по словам активиста, сотрудники колонии якобы вместе с начальником ИК‑7 Сергеем Коссиевым его избивали и пытали. Публикация на сайте «Медузы» сопровождалась ремаркой: «Письмо записано 31 октября 2016 года адвокатом Алексеем Липцером со слов Дадина». «Новой газете» Липцер пояснил, что они «решили сначала распространить заявление через СМИ, чтобы был общественный резонанс», а потом, «возможно», уже идти в суд. «Он (Дадин. — Ю. Р.) резонно предположил, что если мы просто пойдем обжаловать действия руководства колонии без какой-то поддержки общественности, то мы ничего этим не добьемся», — сказал адвокат.

В тот же день, когда было опубликовано письмо, в дежурной части карельского ФСИН «Новой» подтвердили применение «физической силы и спецсредств» к Дадину 11 сентября: якобы потому, что он «в грубой форме отказался выходить из камеры» и «стал хватать руками сотрудников (ФСИН) за форменную одежду». Долгое время после этого представители ФСИН хранили молчание. Только вечером 1 ноября замдиректора ФСИН Валерий Максименко заявил, что применение насилия к Дадину в ходе предварительной проверки не подтвердилось: «На данную минуту не установлено ни единого телесного повреждения на И. Дадине.

Сам он это под видеозапись подтверждает. Заключение медицинских работников запротоколировано». Видеозапись, о которой говорил Максименко, по прошествии пяти дней так и не опубликовали. Адвокат Липцер предполагает, что ее и не было.

Впрочем, глава пресс-бюро ФСИН Кристина Белоусова пояснила «Коммерсанту», что медосмотр был снят «на видео для служебного пользования», «чтобы тут, в Москве, посмотрели на внешний вид Дадина». Следующие дни ФСИН выдавала одно опровержение за другим. Одновременно с этим Дадина обследовали медицинские работники.

2 ноября

Врачи сегежской центральной райбольницы (их ФСИН назвала «независимой комиссией») заявили: «Следов побоев на его теле не обнаружено, как и признаков ранее полученных травм». Состояние Дадина они оценили как удовлетворительное. В тот же день активисту стало плохо. По информации «Дождя», а также по словам замдиректора ФСИН Валерия Максименко во время встречи с представителями Общественной наблюдательной комиссии (ОНК). Уполномоченный по правам человека в Карелии Александр Шарапов рассказал журналистам, что Дадин упал и прикусил язык, у него пошла кровь. Член ОНК по Республике Карелия Сергей Раецкий написал в фейсбуке: «С первых минут бросилось в глаза, что время от времени подергивается правая щека <…>. Иногда (не каждый раз) немного наклоняется вперед <…>. Происходит это регулярно. Раз в несколько минут. В остальное время говорит четко, ровно <…>. В очередной раз стал заикаться, наклонился. Все ждут, когда он продолжит. А он все наклоняется. Только когда у него резко и сильно покраснела кожа головы, начали понимать, что что-то не так. Но все в ступоре. А он все наклоняется и уже падает. Все это секунда-две. И только когда он сгибается буквой «Г» и падает, слышится глухой удар головой об пол, все вскакивают и пытаются помочь. Спазм всех мышц, пена, потеря сознания». Адвокат Липцер и зампредседателя столичной ОНК Ева Меркачева предположили, что это был приступ эпилепсии. По словам адвоката, ранее у Ильдара таких припадков не было. Дадину вызвали врачей колонии, которые обвинили его в симуляции. О симуляции сказал потом вскользь, выступая в Общественной палате на конференции по правам человека в местах принудительного содержания, и Максименко: «Из районной больницы приехали врачи, осмотрели. Обследование продолжается. Но хочу сказать: если человек пытается симулировать, скажем, сердечный приступ, то ЭКГ покажет это. Но мы, конечно, не обвиняем Ильдара, что он симулировал». В интервью «Новой» Липцер заявил, что Дадин «никогда не был замечен в каких-то симуляциях»: «Это человек, который стоит за правду и справедливость. Это для него самое важное. Даже предположить, что он что-то делал намеренно, чтобы добиться для себя какой-то выгоды, я никогда не смогу».

3 ноября

Дадина обследовали в Петро­заводской городской больнице. В разговоре с «Новой» главврач Алексей Хейфец не смог ни подтвердить, ни опровергнуть диагноз «эпилепсия», поскольку «особенность этого заболевания заключается в том, что оно может и не иметь объективных подтверждений после приступа». И добавил: «В настоящий момент Дадин ни в каком лечении не нуждается». У врачей «есть его слова о том, что он потерял сознание», и для них «его слов достаточно».

Одновременно начались внутренние проверки ФСИН. А 1 ноября Следствен­ный комитет также заявил, что начал проверку по заявлению Дадина, чтобы через два дня не найти доказательств применения силы к заключенному. Следователи сослались на объяснения от самого Дадина, медработника, сотрудников колонии, осужденных, а также на медицинские документы и видеозаписи с камер видеонаблюдения учреждения.

Сам Дадин объяснил отсутствие следов тем, что во время пыток он был в одежде. При этом ФСИН пригрозила наказанием руководству колонии, если обнаружится пропажа видеозаписей.

«Газета.ру» со ссылкой на источники ФСИН сообщила, что на время проверки начальника ИК‑7 Сергея Коссиева отстранили от должности, а его обязанности исполняет его заместитель Александр Серов. Однако еще 1 ноября сотрудники колонии рассказали «Новой», что Коссиев находится в отпуске.

Одновременно обороты набрала поддержка — общественная и правозащитная. Волна была столь мощной, что 1 ноября выступил с заявлением пресс-секретарь президента Дмитрий Песков: «Безусловно, это случай, который заслуживает самого пристального внимания», об инциденте обязательно доложат Владимиру Путину. Позже глава Совета по правам человека при президенте (СПЧ) Михаил Федотов сказал, что встречался с президентом и что он знает о случае с Дадиным. Федотов договорился с ФСИН, чтобы 7–8 ноября в колонию допустили делегацию СПЧ: Игоря Каляпина и Павла Чикова. 2 ноября член ОНК Ева Меркачева рассказала «Новой», что врачи, которых правозащитники планировали привлечь для независимого обследования здоровья Дадина, отказались это делать: «Мы предлагали пригласить в колонию к Дадину любого врача из тех, кого мы знаем, но когда понадобилась реальная помощь, никто не откликнулся».

3 ноября в дело вмешалась уполномоченный по правам человека России Татьяна Москалькова. На встрече с ней Дадин подтвердил, что его били «вне камеры» и применяли «меры принуждения в виде наручников». Однако Москалькова, пообщавшись и с сотрудниками колонии, сказала, что «это было по закону» и «выглядит корректно». Правда, добавила, что верит и Дадину, и следователям, но все же, чтобы избежать «подозрений в необъективности или субъективном подходе» к активисту, предложила перевести его в другую колонию. По информации «Новой газеты», полученной от людей, близких к сотрудникам колонии, в ИК‑7 избиение заключенных — «нормальная практика». Через несколько дней после публикации письма Ильдара Дадина, замдиректора ФСИН Валерий Максименко пообещал, что если слова заключенного подтвердятся, то те, кто «допустил такие нарушения в колонии», «будут жестоко наказаны». «ФСИН никого покрывать в этой ситуации не будет. Это принципиально», — заявил Максименко.