А.Поздняков – 15―08. В студии «Эха Москвы» – Андрей Поздняков, Оксана Пашина и персонально ваш Михаил Федотов, глава Совета по правам человека при президенте Российской Федерации. Здравствуйте!
М.Федотов― Здравствуйте!
О.Пашина― Здравствуйте. Я напомню, что ваши эсэмэски вы можете присылать на номер: +7 (985) 970 45 45. Михаил Александрович, давайте начнем с последних новостей. Подписан президентом закон, который называли пакетом «Яровой – Озерова» я знаю, что вы критиковали его, выступали против.
А.Поздняков― Просили даже не подписывать.
О.Пашина― Ваши мысли после подписания…
― Знаете, я, конечно, предпочитаю, чтобы плохие законы не принимались, потому что это технологически лучше. Ну, представьте себе, вы знаете, что самолет неисправен – наверное, вы сначала его отремонтируете, а потом полетите. А ремонтировать в полете будет значительно труднее. Но, к сожалению, у нас давно уже сложилась эта практика. И я знаю позицию Владимира Владимировича Путина по этому вопросу. Он всегда говорит: «Если закон неудачный, мы его всегда же можем поправить». Это правильно…
О.Пашина― Это как, если неудачно женился – всегда можешь развестись.
М.Федотов― Да. Но, понимаете, одно дело – семейная жизнь одной пары, а другое дело – закон, который может иметь очень неприятные последствия. Поэтому я рад, что президент понимает опасность этого закона…
А.Поздняков― А он понимает?
М.Федотов― Понимает, безусловно.
О.Пашина― А зачем же тогда подписал?
М.Федотов― Вот по этой логике: если будет неправильно работать — мы его всегда поправим.
А.Поздняков― Нельзя же все переписать или большую часть.
М.Федотов― А его не надо весь переписывать. Так вопрос не ставится, потому что в этом законе есть правильные нормы, которые, действительно, должны работать на борьбу с терроризмом, а есть нормы ошибочные.
О.Пашина― По вашему мнению, как ошибочные, а какие неправильные местами?
М.Федотов― Я вам приведу один простой пример. Там говорится о недонесении о преступлении. Здесь есть против этой нормы два возражения. Возражение первое. Можно наказывать за неисполнение обязанностей. Вот есть какая-то обязанность, которую гражданин обязан соблюдать, например, служба в вооруженных силах. Если человек уклоняется от службы в вооруженных силах, он может быть за это наказан. Понятна связь между обязывающей нормой и нормой, которая наказывает за несоблюдение обязанности.
Обязанности сообщать о преступлении у нас нигде нет, ни в одном законе. Поэтому недонесение о преступлении – является наказанием за неисполнение обязанности, которой не существует.
А.Поздняков― Так, получается, ее вводят фактически.
М.Федотов― Вот именно. Ну, а на каком основании? Понимаете, у всякой правовой нормы должно быть правовое основание. У этой нормы правового основания нет. Это первое возражение.
Но есть второе, которое, может быть, более содержательно. Потому что насчет обязанностей, неисполнения обязанностей, наказания за неисполнения обязанностей – в конце концов, это теоретизирование, — могут нам так сказать. Но есть более простые и понятные аргументы против этой нормы. Во-первых, спросите любого криминолога, который в этом понимает, действительно, больше, чем я. Я не криминолог, я все-таки конституционалист и цивилист. И любой криминолог вам скажет, что недонесение о преступлении – это то, что характерно, прежде всего, для членов семьи, для родственников. А Конституция говорит, что никто не обязан свидетельствовать против себя или своих родственников, таким образом, эта норма на основную часть субъектов возможного недонесения по преступлении просто не распространяется.
О.Пашина― Получается, что закон противоречит Конституции.
М.Федотов― Закон не противоречит Конституции.
О.Пашина― Или нет? Если он обязывает доносить…
М.Федотов― Это не распространяется на родственников. Это написано в законе и это правильно. Ну, а кто тогда остается? Соседи?
О.Пашина― Коллеги, друзья, знакомые, приятели.
А.Поздняков― Случайные прохожие.
О.Пашина― Человек в трамвае.
М.Федотов― Человек в трамвае, да. Понимаете, ведь недонесение о преступлении – это умышленное преступление. Там должен быть умысел. Просто если к вам на улице подходит человек, говорит: «Вы не могли бы меня подвезти на вашем автомобиле? Мне надо к таком-то стадиону». А дальше он выходит из вашей машины, подходит к этому стадиону, там много народу, и он там взрывает бомбу. Вы что, соучастник? Нет, конечно. Вы виноваты в том, что вы не донесли о преступлении? Нет, конечно. Вы же знали об этом.
О.Пашина― Мне же еще придется доказать, я так понимаю, что пока я его везла в машине, он мне не рассказал, куда он едет и зачем.
М.Федотов― Нет, секундочку! Это не ваша обязанность — доказывать. Это обязанность следствия, обвинения – доказывать, что он вам про это все рассказал, и вы про это все знали.
О.Пашина― Я думаю, что они докажут. Я даже сама признаюсь.
А.Поздняков― Михаил Александрович, другая совершенно ситуация. Вас останавливает человек, он говорит, что «я хочу бомбу взорвать, подвезите меня». Вы отказываетесь подвезти, едите дальше. Вас же могут теперь привлечь, получается, нет? Или про всякого сумасшедшего теперь надо писать в ФСБ?
М.Федотов― Не думаю, что здесь есть какой-то умысел. А какой умысел? Скрыть информацию о готовящемся преступлении?
А.Поздняков― Да просто пренебрежение.
М.Федотов― Ну, пренебрежение, основанное на том, что вы считаете, что этот человек сумасшедший.
А.Поздняков― Да.
М.Федотов― Ну, сумасшедший, кстати говоря, тоже может что-нибудь взорвать.
А.Поздняков― Вот такая ситуация – это реальная угроза или нереальная угроза?
М.Федотов― Это надо смотреть по обстоятельствам. Это может быть реальная угроза. Но опять таки наказывать за это нельзя. Это может быть моральной обязанностью. Вот как моральная обязанность водителя, если он видит, что другой водитель, действительно, на дороге либо очень опасное едет, всех подрезает – что, мы не видели таких? Видели, – моральная обязанность – набрать номер полиции и сказать: «Обратите внимание на вот такую-то машину, такой-то номер, едет там-то и там-то». Он представляет опасность для всех окружающих, но проблема заключается в том, что позвонить-то можно, но толку никакого не будет. Я неоднократно это проверял.
А.Поздняков― А это единственная проблема – эти положения…
М.Федотов― Секундочку, можно я все-таки закончу с этой темой, чтобы было понятно, что есть еще противоречия с другими законами. Информация о готовящемся преступлении стала известна священнику во время исповеди. Священник обязан сохранять тайну исповеди. Обязан! Поэтому в Уголовно-процессуальном кодексе написано: он не может быть допрошен в качестве свидетеля. Адвокат – ему стало известно о готовящемся преступлении – он не может выдать эту тайну, адвокатскую тайну, он обязан ее хранить, поэтому он не может быть допрошен в качестве свидетеля. Следовательно, на всех этих лиц ответственность за недонесение о преступлении не может распространятся. Кстати, на журналистов тоже, потому что журналист тоже связан по закону о СМИ, обязан сохранять в тайне источник информации.
О.Пашина― Тогда мне непонятно, почему при таком количестве противоречий, нестыковок и всего остального все-таки был принят этот закон. Вы говорите, что принцип президента «будет плохо работать – мы поправим». Что должно произойти по его мнению, если вы знаете его позицию, чтобы он сказал: «Да, работает плохо»: должны посадить невиновных людей – что должно случиться?
М.Федотов― Надо увидеть эту практику, надо просто увидеть эту практику. Пока говорить о том, что это закон работает плохо или хорошо, нельзя.
О.Пашина― То есть без тренировки на живых людях никак не получится?
М.Федотов― Знаете, был же старый анекдот: Кто придумал коммунизм: большевики или ученые? Ответ был такой: Конечно, большевики, потому что, если бы ученые, они бы сначала попробовали на мышах.
А.Поздняков― Сколько человек должен сесть просто? Я не понимаю, почему вы не можете настаивать на изменении закона до того, как людей будут сажать?
М.Федотов― Как не будем? Мы будем настаивать. Мы настаивали на том, чтобы его не подписывать, сначала его доработать.
А.Поздняков― Всё, его подписали.
М.Федотов― Его подписали. Сейчас мы будем настаивать на том, чтобы его изменить. И мы будем следить за практикой. Но есть вещи, которые не требуют проверки практикой. Вот эти противоречия с адвокатской тайной, с тайной исповеди, с врачебной тайной, с налоговой тайной и так далее, с журналистской тайной – здесь не нужно смотреть практику; здесь очевидное противоречие. Значит, поэтому, конечно, мы будем готовить предложения для внесение изменений в эти законы.
О.Пашина― А вообще, по вашим ощущениям, насколько внимательно прислушивается президент к мнению Совета, или он просто вежливо выслушивает и делает по-своему?
М.Федотов― Он, безусловно, вежливо выслушивает…
О.Пашина― И делает по-своему.
М. Федотов: Обязанности сообщать о преступлении у нас нет ни в одном законе
М.Федотов― И, безусловно, делает так, как считает нужным. Но еще на первой встрече Владимира Владимировича с Советом в 12-м году он сказал: «Давайте договоримся: вы говорите все что считаете нужным, я на вас обижаться не буду. Но и вы на меня не обижайтесь». И, в общем, мы исходим из этого принципа, что члены Совета говорят президенту все, что считают нужным. И я вам скажу, для меня, например, представляет очень большую ценность тот факт, что встречи президента с Советом идут в прямом эфире. И это уже традиция, это не первый год. В этом году, я думаю, точно так же будет, когда будут и по телевидению показывать и в интернете, и стенограмма будет полная.
Поэтому здесь принцип работы Совета, в том числе, принцип работы Совета с главной государства – это полная открытость, максимальная открытость, максимальная честность в наших отношениях.
О.Пашина― Кроме такой доверительности и открытости, какие-нибудь другие положительные результаты были? Я просто не могу навскидку припомнить, когда президент прислушался к мнению совета и сказал: «Да, вы правы, давайте что-то делать, как вы рекомендуете». Какой-то пример вы можете привести? Я просто не могу вспомнить.
М.Федотов― А две амнистии — мало?
О.Пашина― Две амнистии…
М.Федотов― А расширение полномочий суда присяжных? Это все инициативы Совета. А паспортная амнистия примерно 60 тысяч людей, у которых паспорта российские паспорта были выданы в 90-е годы, в базу данных они не попали по разным причинам. Кто-то паспорт получил в результате каких-то махинаций, кто-то паспорт получил законно, но данные не были включены в базу данных, потому что в это время сотрудник паспортного стола пошел обедать. Но это 60 тысяч человек, у которых паспорта отбирали, сначала вообще отбирали – Совет настоял на том, чтобы хотя бы не отбирали, потому что иначе человек вообще без паспорта оказывался. Потом на этих паспортах ставили штамп «недействителен». В конце концов, мы с большим трудом – очень сильно было сопротивление – мы пробили изменение в закон о гражданстве, и сейчас там есть специальная глава для этой категории лиц, и они имеют возможность полностью легализоваться на территории России. 60 тысяч человек.
О.Пашина― Наши слушатели, присылая вопросы, спрашивают достаточно много о ситуации в Чечне, недавних поездках туда Совета. И отмечаются, что там до защиты прав человека не дошло, как-то все было свернуто, скомкано, вас не захотели там видеть. И президент, как он отреагировал на это? Почему он не сказал свое веское слово?
М.Федотов― Нет, с президентом эта тема не обсуждалась. Но, на мой взгляд, мы сделали все правильно. Сказать, что нас там не ждали, это не так. Я разговаривал и с главной Чеченской Республики и с другими его сотрудниками. И проблема была только в одном – что в составе делегации Совета едет Игорь Александрович Каляпин, который возглавляет «Комитет против пыток» или, как он сейчас называется, «Комитет по предупреждению пыток». Но мы не можем отказаться от участия Игоря Александровича Каляпина…
О.Пашина― А глава республики может диктовать условия президентскому совету, кого ему включать в свой состав?
М.Федотов― Я тоже думаю, что нет. Но он может сказать: «Я хочу этого человека», «Я не хочу видеть этого человека», — это он может сказать, правильно?
О.Пашина― Не знаю. Вы же не в гости к нему приехали попить чаю, вы как официальные лица туда… И он официальное лицо. Что значит, «я не хочу его видеть»?
М.Федотов― Ну, он может что-то хотеть, что-то не хотеть.
О.Пашина― В частной жизни – да, но не в общении между государственными структурами.
М.Федотов― Но здесь не было разговора о том, что «нет, я не хочу его видеть», — так вопрос не стоял. Вопрос стоял совершенно по-другому. Нам на рабочем уровне объяснили, что появление Каляпина в республике в составе делегации Совета может вызывать нежелательные эксцессы.
А.Поздняков― Вы тогда говорили, что не рассматриваете это как угрозу. А, кстати, чем закончилась эта история? Ведь было предложение даже от Максима Леонардович Шевченко провести личную встречу Кадырова с Каляпиным при посредничестве представителя администрации президента. Чем-то это закончилось всё?
М.Федотов― Закончилось тем, что мы выехали с Дагестана. Нас на границе встретила машина сопровождение чеченского МВД, и мы благополучно проследовали, правда, под страшным дождем – это была гроза, это было достаточно поздно вечером – мы проследовали до границы с Ингушетией, где нас встретили, и дальше мы продолжали работать с Ингушетией.
А.Поздняков― То есть с тех пор ничего больше по этому вопросу…
М.Федотов― Мы только один раз остановились, чтобы по дороге купить ягоды.
А.Поздняков― То есть с тех пор ничего буквально не произошло по этому вопросу, вопрос не разрешен?
М.Федотов― Нет, с тех пор пока ничего не произошло. Но я подтверждаю слова Максима Леонардовича Шевченко о том, что мы считаем необходимой личную встречу Каляпина и Кадырова. И мы будем делать все, чтобы тот конфликт, который между ними существует, был снят.
А.Поздняков― Значит ли это, что пока этот конфликт не разрешен, Чечня для вас закрыта? Не можете без Каляпина ехать, это какое-то предательство.
М.Федотов― Нет, одну секундочку. Что значит, мы не можем туда без Каляпина ехать? Если туда едет постоянна комиссия по содействию, например, ОНК и реформе пенитенциарной системы, то Каляпин, как член этой комиссии, безусловно, туда должен ехать. Но, если туда едет комиссия Даниила Борисовича Дондурея по культуре, образованию и науке, Игорю Александровичу совершенно туда ехать для этого не обязательно.
А.Поздняков― То есть культурой там заниматься будете.
М. Федотов: Я предпочитаю, чтобы плохие законы не принимались, потому что это технологически лучше
М.Федотов― Он сам туда и не соберется в такую поездку, потому что это не его тема. Но пока мы не планируем никаких мероприятий там. У нас, действительно, очень много работы там. Но на будущее мы обязательно должны… такую задачу мы сами перед собой поставили – мы должны снять этот конфликт.
О.Пашина― А президент, как вы считаете, должен как-то в это вмешаться? Совет при президенте. Фактически вас выкинули просто, если называть своими словами, от границы до границы провезли – всё, до свидания! Или это ваша внутренняя проблема и вы будете ее решать сами. К президенту вы не будете обращаться?
М.Федотов― Мы будем решать ее сами.
А.Поздняков― А он обозначил как-то свою позицию по этому вопросу?
М.Федотов― Мы не ставили этот вопрос перед ним.
О.Пашина― И не будете.
М.Федотов― Ну, может быть, на встрече этот вопрос будет кем-то из членов совета поднят. Но я говорю, разговор идет абсолютно откровенный, когда президент встречается с президентом. Кто-то может этот вопрос поднять запросто.
О.Пашина― Давайте вернемся к законотворческой практике, потому что кроме этого «пакета Яровой – Озерова» странная какая-то полудетективная история с законом о Нацгвардия.
А.Поздняков― Как к конституционисту вопрос к вам, потому что, мы сейчас, разбираясь с этой историей, не понимаем даже, как такое могло произойти, и какую версию закона считать правильной. Там всего одно слово различается, четыре раза употребленное: 10 лет и 5 лет там сроки. Может быть, не очень важный пункт, но просто вопрос принципиальный, какой версии верить в такой ситуации: версии, которая подписана президентом или версия, которая была все-таки сформирована в Государственной думе, поправке, которая была принята именно по этой части?
М.Федотов― Могу вам сказать, что правильна та версия, которая подписана президентом. Потому что если она неправильна, именно версия, подписанная президентом, она и вступает в силу. Но, если эта версия не соответствует той версии, которая была принята Государственной думой, то это дело для Конституционного суда, который должен это проверить и проверить соответствие этого закона Конституции по порядку его принятия. Есть такая формула. Кстати говоря, пакет законов Яровой, он тоже может быть проверен в Конституционном суде именно по этой теме, потому что он был принят в нарушение Конституции, потому что там есть нормы, которые относятся к совместному ведению Российской Федерации и субъектов Российской Федерации. В этом случае закон принимается в несколько иной процедуре.
А.Поздняков― А Конституционный суд это по своей инициативе должен сделать?
М.Федотов― Нет.
А.Поздняков― А кто может выступить с такой инициативой?
М.Федотов― Группа депутатов, ну и там другие субъекты обращения в Конституционный суд.
А.Поздняков― Но группа депутатов, насколько я понимаю, не выступит, судя по тому, как сейчас депутаты реагируют на эту историю с тем же законом Нацгвардии, когда они просто пропадают, либо говорят: «Я не хочу в это вмешиваться» — под самыми разными предлогами: либо сначала обещают дать комментарий, потом ничего не дают. Буквально считанные два-три человека хоть что-то говорят. Из них, мне кажется, что только Гудков-младший настроен на какие-то действия и то говорит, что это бессмысленно, потому что следующий должен созыв все решать.
М.Федотов― В данном случае, если будет обращение в Конституционный суд, это будет решать Конституционный суд, если ставится вопрос о том, какая версия правильная. Но я вам скажу – это то, что меня лично очень удручает – у нас, к сожалению, падает уровень профессионализма в подготовке законов. Я никогда не забуду историю, когда мы посмотрели поправки, которые были внесены в закон о гражданстве и обратили внимание на одну фразу, она звучала так… Там речь шла о том, как иностранец может приобрести иностранное гражданство, и там было сказано, что он должен отказаться от своего иностранного гражданства, но этот отказ не требуется, если он по каким— то объективным причинам не может отказаться. И вот дальше должно было быть написано: «Если он не может отказаться от иностранного гражданства». Но там было написано: «Если он по каким-то причинам не может отказаться от гражданства Российской Федерации».
О.Пашина― Мы продолжим через несколько минут сразу после кратких новостей. Я напомню, что у нас в нашем эфире Михаил Федотов, глава Совета по правам человека при президенте России.
НОВОСТИ
А.Поздняков – 15―35. В студии – Оксана Пашина, Андрей Поздняков. Персонально ваш Михаил Федотов, глава Совета по правам человека при президенте России. Снова здравствуйте.
О.Пашина― Наши слушатели много спрашивают о судьбе и о деле губернатора Никиты Белых. Появляется множество версий. Есть версия, что он пал жертвой конфликта между ФСО и ФСБ. Всякие различные подковерные интриги.
А.Поздняков― Говорят, что Совет следит за этим. Какие-нибудь у вас предварительные выводы, мнение есть уже?
М.Федотов― У меня есть мое личное мнение. Поскольку я Никиту Юрьевича знаю, он был членом нашей межведомственной группы по увековечиванию памяти жертв политических репрессий, мы с ним неоднократно сотрудничали именно по этой теме. И я должен сказать, что я его знаю, как человека абсолютно честного, порядочного, умного, энергичного, болеющего за дело, болеющего за свою область. И представить, что этот человек взял взятку, мне достаточно сложно. Это не вяжется с моим представлением о нем. Вот, например, с губернатором Хорошавиным или губернатором Гайзером ничего подобного сказать не могу, потому что я их не знаю, я с ними никогда не контактировал. Но вот с Никитой Юрьевичем мы контактировали. Я его знаю только с хорошей стороны.
И та информация, которая гуляет в СМИ об этой его встрече, в ходе которой ему передали бутылку вина и эти деньги, там же, как я понял, перед самим моментом передачи денег был разговор, и этот разговор казался как раз того, что нужно дать деньги на восстановление храма. Ну, если деньги даются на восстановление храма, то это может быть взятка только господу богу.
А.Поздняков― Но это еще вопрос, кто будет эти работы по храму проводить, то есть можно еще попридираться и попридираться, так что вопросы еще остаются.
О.Пашина― «Какая-то помощь может быть оказана с вашей стороны Никите Белых?» — спрашивает наш слушатель из Татарстана.
М. Федотов: Пакет Яровой тоже может быть проверен в Конституционном суде, т.к он был принят в нарушение Конституции
М.Федотов― Ну, конечно, экспертная помощь, да, безусловно.
О.Пашина― Как вы оцениваете вчерашнее, достаточно жесткое решение оставить под стражей.
М.Федотов― Я считаю, что это решение абсолютно неоправданное, в нем нет смысла.
О.Пашина― Поручительство, залог, и, тем не менее, все равно оставить под стражей.
М.Федотов― Пожалуйста, вы можете избрать меру пресечения в виде, например, домашнего ареста, как это было с госпожой Васильевой. Никуда не денется.
О.Пашина― А почему было такое решение? Это какой-то сигнал, это о чем-то свидетельствует?
М.Федотов― Это вопрос к суду и к следствию. Я противник всяких конспирологических теорий, я в этом не специалист.
А.Поздняков― А совет как-то сейчас контактирует с Никитой Белых?
М.Федотов― А как с ним можно контактировать, если он находится в следственном изоляторе?
О.Пашина― С его адвокатами.
А.Поздняков― Письма писать.
М.Федотов― Нет, пока его адвокаты к нам не обращались, а навестить Никиту Юрьевича – я думаю, мы это сделаем, может быть, на следующей неделе уже. Поскольку он держит голодовку, а у нас есть такая уже традиция: мы всегда стараемся помочь людям выйти из голодовки, потому что голодовка – это не метод борьбы за свои права. Я понимаю, что часто он используется как метод, но это история одновременно очень пагубно сказывается на здоровье человека.
А.Поздняков― Но говорят, иногда это последнее средство, которое помогает хоть как-то привлечь внимание.
М.Федотов― Я думаю, что не надо к этому последнему средству прибегать в данном случае. Можно было найти и другие средства, отстаивая свои интересы. И я думаю, что мы в ближайшее время вместе с Елизаветой Петровной Глинкой, поскольку она врач, вот как мы ходили уже неоднократно к самым разным сидельцам, пойдем и проведаем и Никиту Юрьевича и других, кто находится в том же следственном изоляторе. Потому что мы регулярно посещаем следственные изоляторы, встречаемся там с людьми, о которых пишет пресса и с людьми, которых пресса ничего не пишет, потому что она даже не подозревает об их существовании, а для на все это как раз те люди, защитой прав которых мы должны заниматься.
О.Пашина― Тогда еще об одном человеке, о котором много пишет пресса и очень много пишут наши слушатели, которые прислали нам вопросы на сайт про Алексея Пичугина. Спрашивают: «Европейский суд по правам человека обязал Россию пересмотреть первое уголовное дело Пичугина. Почему, как вы думаете, Россия отказалась выполнить это решение, хотя это по идее обязательно?»
М.Федотов― Вообще, у нас есть постановление пленума Верховного суда на эту тему: об обязательности решений Европейского суда. Есть закон о ратификации Европейской конвенции, там все прописано. И у нас есть кодексы, в частности, Уголовно-процессуальный кодекс.
О.Пашина― Ну так, почему же нет?
М.Федотов― Здесь надо просто смотреть юридические детали этого дела. Я, к сожалению, их не знаю. Но с Пичугиным мы встречались, когда мы были с членами нашей постоянно комиссии по содействию Общественным наблюдательным комиссиям реформе пенитенциарной системы, вместе мы ездили в Оренбургскую области, были в колонии, которая известна под названием «Черный дельфин». И встречались там с самыми разными осужденными, которые там находятся, в том числе, с Алексеем Пичугиным. И, кстати говоря, тогда посоветовали ему воспользоваться правом ходатайства о помиловании. И он, я знаю, этим правом воспользовался. И потом случилось так, что его ходатайство о помиловании даже не дошло до президента, а остановилось на уровне губернатора.
О.Пашина― И об этом тоже есть вопросы, почему, действительно, он написал прошение главе государства, а ответил ему губернатор, и дело тоже закончилось ничем.
М.Федотов― Это тоже, на самом деле, очень серьезный вопрос. Дело заключается в том, что губернатор не обладает правом помилования. Правом помиловании обладает по нашей Конституции только глава государства, больше никто. И лишить помилования или Пичугина, или Иванова, или Сидорова может только один человек – президент Российской Федерации.
О.Пашина― Почему же он молчит. До него не дошло прошение?
М.Федотов― Значит, если оно до него не дошло, это говорит только о том, что наша система, механизм института помилования работает плохо, и мы этот вопрос на встречах с президентом поднимали. Мы говорили о том, что институт помилования в конце 90-х годов работал очень эффективно. Правда, тогда и численность нашего тюремного населения была значительно больше примерно раза в два, чем сейчас. Но с тех пор указов о помиловании стало намного меньше, в десятки раз меньше. И мы как раз предложили президенту обратить внимание на эту тему. Он дал поручение Совету подготовить предложения по изменению механизма помилования. Но здесь мы столкнулись с очень сильным сопротивлением. С разных сторон разные ведомства говорят: «Нет, ничего менять не надо…».
О.Пашина― А в чем там сложность – механизм? Я прошу меня помиловать, пишу президенту. Президент получает мое прошение, говорит: «Да, я тебя простил… Нет, сиди дальше». Сложность в чем?
А.Поздняков― Администрация президента знает, что было такое прошение от Пичугина?
О.Пашина― Тем более, если знает губернатор. Как это, вообще?
М.Федотов― Оно могло, видимо, не дойти никуда вообще.
М. Федотов: Есть нормы, относящиеся к совместному ведению РФ и субъектов, поэтому закон принимается в иной процедуре
О.Пашина― «Почта России»…
М.Федотов― Нет, здесь дело не в «Почте России». «Почта России» не при чем. Может быть, тот редкий случай, когда «Почта России» ни при чем. Здесь все иначе немножко. Есть в каждом субъекте Федерации комиссия по помилованию. Вот такую комиссию в Санкт-Петербурге возглавляет Алексей Сергеевич Козырев, член нашего Совета. Он был один из тех, кто сказал: «Нужно менять систему о помиловании». Потому что он сам на примере собственной практики увидел, что эта система не работает.
О.Пашина― То есть прошение идет не напрямую. То есть человек пишет, а оно поступает в эту местную комиссию.
М.Федотов― Вот, что рассказал Козырев – он рассказал, что через их комиссию по помилованию, которая в Санкт-Петербурге, проходит довольно много прошений – я не помню, сотни или десятки, но много – и они работают с каждым прошением. Они даже встречаются — посещают эти колонии — встречаются с этими людьми, которые просят о помиловании, и дальше они принимают решение: ходатайствовать, поддержать ходатайство или не поддерживать ходатайство. И вот это дальше идет на подпись губернатору. Губернатор это подписывает, и дальше это отправляется в администрацию президента в Москву. Дальше уже, в Москве в специальном управлении по обеспечению конституционных прав граждан все эти ходатайства, пришедшие из всех регионов, обрабатываются. Есть специальная комиссия по помилованию – это совсем не та комиссия, которая была во времена Приставкина, Окуджавы и других. Это комиссия из представителей ведомства исключительно. И эта комиссия дальше докладывает уже президенту.
Насколько я понимаю, в случае с Пичугиным произошло то, что его ходатайство о помиловании дошло до региональной комиссии, и либо региональная комиссия отказала, либо губернатор не утвердил решение этой комиссии региональной о том, чтобы рекомендовать удовлетворить ходатайство.
О.Пашина― То есть это не исключительная прерогатива президента – помиловать кого-то или нет; решают посредники на всех уровнях движения этого прошения.
М.Федотов― Это неправильно. Решать должен один человек – президент. Ему должны доложить. И доложить, что осужденный Пичугин просит о помиловании. Вот есть материал, вот он прошел через все инстанции. Не важно, поддержали его в этих инстанциях или не поддержали, все равно это должно быть доложено президенту.
О.Пашина― А сейчас это важно. Если эта первая самая низовая комиссия говорит: «Нет, мы считаем – нет» — всё, прошение выбрасывается.
М.Федотов― Вот, судя по тому, что нам написал Пичугин, получается именно так.
О.Пашина― А по закону как должно быть?
М.Федотов― Ну нет закона.
О.Пашина― Нет закона…
М.Федотов― Есть указ президента о порядке работы с помилованием, но есть еще и другая история. Дело ведь заключается в том, что в Конституции помилование разделяется на две части. Есть право осужденного просить о помиловании – это одна часть. И другая часть – это право президента помиловать осужденного. Как бы они складываются вместе. Но на самом деле право президента не зависит от права осужденного ходатайствовать о помиловании. Этот осужденный ходатайствовал о помиловании, другой не ходатайствовал, но президент считает, что его надо помиловать, и это его суверенное право, он не ограничен в этом праве.
И Совет неоднократно поднимал эту тему, и неоднократно мы доказывали… и еще и Дмитрию Анатольевичу мы об этом говорили и писали, и Владимиру Владимировичу Путину, что право президента помиловать ничем не ограничено. Оно не может быть ограничено указом, потому что оно прописано в Конституции непосредственно. Но пока наша позиция не получает поддержки.
А.Поздняков― В случае с Пичугиным тут понятно, что он нужен системе, как ее условно представлять, не представлять. Его перевели в СИЗО Лефортово уже официально ради нового дела Михаила Ходорковского. Вы будете следить за Пичугиным, вы будете с ним встречаться.
М.Федотов― Конечно.
А.Поздняков― Совет как-то планирует работу по этому делу?
М.Федотов― Конечно. Мы же работаем с самыми разными людьми, с самыми разными делами. К сожалению, конечно, на все у нас сил не хватает, это понятно. В Совете всего 4 человека, и все на общественных началах.
О.Пашина― Еще про одного человека, которые не настолько известен, как Никита Белых и Пичугин. ВИЧ-положительный заключенный в Санкт-Петербурге просит суд, чтобы его досрочно освободили, потому что врачи говорят, что ему помочь уже невозможно, он умрет. Он просит дать ему возможность дожить последние дни с семьей.
А.Поздняков― Очень много таких случаев…
М.Федотов― Секундочку, скажите, пожалуйста, он осужденный?
О.Пашина― Он осужден, признал свою вину, раскаялся и просит дать ему возможность умереть на свободе…
А.Поздняков― Выпустить по УДО,
М.Федотов― Секундочку. Если он осужденный, как он мог оказаться в Санкт-Петербурге. В Санкт-Петербурге нет колоний.
О.Пашина― Не знаю ВИЧ— положительный заключенный в Санкт-Петербурге. Причем он инфицировался ВИЧ уже в местах заключения, в колонии. Ему не могут предоставить элементарную медицинскую помощь.
М.Федотов― Там нет колоний.
О.Пашина― В Санкт-Петербурге нет колоний? «Зона права» об этом сообщает.
М.Федотов― Ну, это надо проверить. Пусть его адвокат или его родственники обратятся к нам, на сайт совета, там есть электронный адрес. Мы получаем через электронную почту огромное количество сообщений.
О.Пашина― Если просто рассматривать не конкретно это дело, шансы есть у людей, которые столкнулись с подобной проблемой?
М.Федотов― Шансы не только есть. Шанс установлен законом. И проблема заключается в деталях. Вот я вам скажу: если он находится под следствием…
О.Пашина― Нет, уже осужден.
М.Федотов― Секундочку. Если он находится под следствием, то он попадает под действие одной статьи Уголовно-процессуального кодекса, и он может просить о проведении независимого медицинского освидетельствования, и если будет выявлены у него болезни, которые несовместимы с пребыванием под стражей, то суд должен рассмотреть этот вопрос. Как правило суд принимает решение в пользу того, чтобы освободить. Хотя я-то считают, что здесь мы немножко не дожали эту историю. Это же все началось с дела Магнитского.
О.Пашина― Да.
М. Федотов: Сложно представить, что Белых взял взятку, а с Хорошавиным и Гайзером ничего подобного сказать не могу
М.Федотов― И, когда говорят о законе Магнитского, так вот, я вам скажу, у нас два закона Магнитского есть. В Америке – один, а у нас – два. Один – это опять-таки инициатива Совета. Вы спрашивали, что Совет сделал – вот, немножко делает. Мы добились того, что в Уголовно-процессуальный кодекс было внесено изменение о том, что лицо, находящееся под стражей, может ходатайствовать о независимом медицинском освидетельствовании и после чего ходатайствовать об изменении меры пресечения, но не связанную с содержанием под стражей. Этого не было во времена, когда Магнитский погибал. Если бы эта норма была, то Магнитский был бы жив.
О.Пашина― То есть это уже после дела Магнитского?
М.Федотов― Это после дела Магнитского.
А.Поздняков― НРЗБ Потому что адвокаты жалуются. Питерская редакция активно занимается. Целая серия таких случаев в Санкт-Петербурге. Адвокаты говорят, что вопрос заключается в том, что судьи и следователи не решаются взять на себя ответственность, чтобы выпустить человека, если он находится на стадии еще следствия – следователи в большей степени, если он уже осужден – судьи, и появляется процедура, которая бесконечная. Человек просто умирает за время этих многочисленных апелляций, жалоб, пересмотров. Что-то изменить можно в этой части.
М.Федотов― Совершенно правильно. Вы сейчас попали абсолютно в точку. Я просто не успел до этой точки дойти.
О.Пашина― Но у нас буквально полминуты.
М.Федотов― Я понимаю. Если он сужден и находится в колонии, этот вопрос урегулирован законом. Если он находится под следствием, этот вопрос урегулирован законом. А если ему приговор уже вынесен, но он не вступил в законную силу, идет апелляция, а это может длиться месяцами, если не больше. К сожалению, этот тоже факт. Вот тут он оказывается в пространстве между двумя законами. И, действительно, я просто знаю такие ситуации, я знаю таких людей, которые вот, таким образом, просто на краю могилы стояли там. И помочь им можно только в каком-то рабочем порядке, в порядке исключения. Но в порядке исключения это сделать тоже невозможно.
О.Пашина― Но закона соответствующего нет.
М.Федотов― Единственное, что мы могли сделать, мы могли попросить соответствующий суд, чтобы быстрее рассмотрели апелляцию, потому что, как только он проходит апелляцию, закон вступит в законную силу – он может ставить вопрос об освобождении.
О.Пашина― Это была программа «Персонально ваш» и Михаил Федотов, глава Совета по правам человека при президенте России. Спасибо, Михаил Александрович!
М.Федотов― Спасибо!
ИСТОЧНИК http://echo.msk.ru/programs/personalnovash/1796304-echo/
