Краснодар, 3 ноября – ЮГ Times, Никита Серебрянников. К 1 ноября Общественная палата России должна была сформировать новые составы региональных общественных наблюдательных комиссий. С работой московские эксперты справились раньше срока - списки были опубликованы еще полторы недели назад. Правда, фамилии большинства попавших в них новых членов ОНК ничего не говорят правозащитному сообществу, о реальной общественной работе этих людей также мало кто слышал.
Об итогах работы предыдущих созывов ОНК, исправительных учреждениях, которые чаще всего попадали на карандаш, и о том, удалось ли общественникам переломить ситуацию с условиями содержания подследственных и осужденных, «Юг Times» рассказывает кубанский общественник, председатель Краснодарской региональной общественной организации «Комитет по противодействию коррупции» Эдуард Идрисов.
Мандат на общественный контроль
- Эдуард Зиннурович, расскажите о структуре Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) - как она действует, какие полномочия есть у ее членов и получают ли они зарплату за выполняемую работу?
- ОНК действуют в регионах с 2008 года в соответствии с федеральным законом, разработчиками которого стали известные правозащитники Валерий Борщев и Андрей Бабушкин. Члены комиссии занимаются защитой прав человека в местах принудительного содержания - они могут посещать все учреждения, где ограничена свобода, кроме психиатрических больниц. В Краснодарском крае это СИЗО № 5 ФСБ, комнаты административно задержанных и изоляторы временного содержания в структуре МВД, подчиняющиеся ФСИН колонии и следственные изоляторы, а также гарнизонные гауптвахты. Деятельность ОНК исключительно волонтерская, никаких финансовых средств, даже компенсации за проезд, мои коллеги не получают. Поэтому вдвойне приятно, что последний созыв комиссии стал самым ярким, показательным и работоспособным. Из 37 членов ОНК только трое к концу истечения полномочий перестали выполнять свои функции: один стал госслужащим, а по закону чиновник не имеет права быть членом комиссии, второй получил мандат, но был лишен его по формальным причинам, а третий изначально от работы отказался. При формировании предыдущего созыва ОНК соблюдался территориальный принцип, у нас были члены из Сочи и других городов, куда краснодарцам не так-то легко доехать. Каждый член ОНК имеет подписанный секретарем Общественной палаты России мандат, с которым имеет право при уведомлении посетить колонию или изолятор. Он может осматривать камеры, общаться с задержанными и осужденными на предмет условий содержания, применения к ним физической силы. Если выявляются нарушения, составляется акт. В практике были случаи, когда нарушения исправлялись тут же, в присутствии членов ОНК, - например, в ИВС задержанным часто не выдавали простыни, когда на это было указано, постельные принадлежности тут же появились. Но бывают нарушения и более серьезные, по некоторым вопросам мы доходили до главков ФСИН и МВД, обращались к членам президентского Совета по правам человека и Общественной палаты России.
- Известно, что общественники из столицы достаточно часто посещают кубанские исправительные учреждения…
- Важно отметить, что это не только парадно-карамельные приезды, когда московского гостя водят по показательным местам, устраивают застолье с концертной программой. Большинство коллег приезжают сюда работать, не самодеятельность смотреть и чай с генералами пить, а исправлять те нарушения, на которые мы им указывали. Большое достижение кубанской ОНК последнего созыва - налаженная связь со структурами федерального уровня, мы всегда могли обратиться напрямую к тому же Бабушкину или советнику президента Михаилу Федотову за помощью и разъяснением.
Непарадные проверки
- Какое достижение последнего созыва ОНК считаете самым значимым?
- Таких рабочих моментов несколько. Одно из главных достижений - добились, чтобы задержанных на срок более трех часов кормили. Раньше с этим были большие проблемы. Практически не стало обращений об отказе в телефонном звонке, еще несколько лет назад на это часто жаловались.
Когда мы только начали работать, в ряде кубанских колоний оказались завышенные цены во внутренних магазинах, где осужденные покупают еду и предметы первой необходимости. Порой цены шокировали даже нас, людей с воли, не говоря уже об осужденных, у которых просто не оставалось выбора. Руководство краевого главка ФСИН не стало прятать голову в песок, состоялось несколько совещаний, мы разбирались в причинах завышения цен, и на сегодняшний момент ситуация исправлена.
Еще одно достижение - обратная связь с прокуратурой Краснодарского края, управлениями ФСИН и МВД. Например, члены ОНК и сотрудники прокуратуры совместно проверяют исправительные учреждения. По ряду вопросов, когда ситуацию нужно исправить оперативно, мы напрямую обращаемся к руководству ведомств, в телефонном режиме разрешая отдельные проблемные случаи.
Хорошие отношения выстроились с Советом при губернаторе по развитию институтов гражданского общества и уполномоченным по правам человека в Краснодарском крае Сергеем Мышаком, на официальном сайте омбудсмена размещена информация о нашей работе. Активно с нами взаимодействовала Общественная палата Краснодарского края. Ее председатель Любовь Попова всегда была на связи, мы обсуждали рабочие моменты на различных площадках. Несмотря на то что Общественная палата сама занимает небольшое помещение, коллеги даже предложили разместить штаб ОНК у них.
- Поначалу ряд сотрудников ФСИН и МВД с подозрением отнеслись к членам ОНК, считая их помехой в своей работе. Выходит, мнение удалось переломить?
- Действительно, вначале многие должностные лица вообще не знали, кто мы, как с нами взаимодействовать, не верили в профессионализм общественников. Если честно, и отдельные члены ОНК не знали, как правильно работать. В колонию они ходили как на экскурсию - поверхностно посмотрели библиотеку, клуб, и все. Со временем поменялась концепция проверок, нам теперь не интересен «красный уголок» или образцовый барак, покажите штрафной изолятор, дайте пообщаться с осужденными. Наконец, спецконтингент порой воспринимал ОНК как бесплатных адвокатов, большая часть обращений на личных приемах сводилась к обстоятельствам уголовного дела и решению суда. Но мы приходим в колонию совсем не за этим, у нас другие функции.
- Были случаи, когда членов ОНК не пускали за колючую проволоку?
- Чтобы вообще не пускали, такого не было. Несколько раз возникали необоснованные задержки с проходом - сотрудники ссылались на некие внутренние оперативные мероприятия, объясняя, что не могут гарантировать нашу полную безопасность.
Победить равнодушие
- Какие учреждения вызывали больше всего вопросов у общественников? Где условия содержания наиболее далеки от цивилизованных норм?
- Есть места принудительного содержания, которые территориально более близки большинству членов ОНК. Естественно, в них будет больше проверок. Например, как в СИЗО № 1 в Краснодаре.
Я не скажу, что в следственных изоляторах № 2 или № 3, условном ИВС в каком-нибудь районе обстановка на порядок лучше. Просто СИЗО № 1 - это, образно говоря, «кубанское Лефортово». Сюда, как и в СИЗО № 5 по улице Красноармейской, часто попадают герои новостных сюжетов.
Основная проблема СИЗО № 1 - перелимит. Задержанным не хватает спальных мест, люди, еще не признанные судом преступниками, спят по очереди. Сотрудники учреждения при этом разводят руками: мол, а что мы сделаем? Все ждут открытия изолятора в Белореченске, который немного разгрузит СИЗО № 1, но проблему с перелимитом нужно решать уже сейчас.
- Судя по отзывам ваших коллег, есть вопросы и по медицинской помощи находящимся в СИЗО № 1.
- К сожалению, врачебная помощь - ахиллесова пята многих изоляторов. На это влияет недокомплект медиков и отсутствие у ряда врачей человеческого участия к подследственным. Можно приобрести самое современное оборудование, однако ситуация не изменится из-за равнодушного отношения, потому что для многих тюремных медиков это не пациенты, а в первую очередь преступники, «контингент». Не раз приходилось слышать от людей в белых халатах грубые ответы - «вопрос не по окладу» (т. е. получаем небольшие зарплаты, поэтому и работаем так, - прим. ред.), «мы что, дежурная скорая помощь?».
Считаю, ситуацию нужно исправлять прежде всего финансово. Не будем забывать, что этим врачам приходится работать с не самыми интеллигентными людьми, порой подследственные ведут себя очень вызывающе, проявляются криминальные замашки. Уверен, у тюремных врачей зарплата должна быть выше, чем у сотрудников ФСИН и гражданских медиков.
- Члены кубанского ОНК проявили принципиальность с оказавшимся в СИЗО практически слепым несовершеннолетним Марком Яворским, об истории которого писали федеральные СМИ.
- У нас есть такие показательные примеры. Благодаря членам ОНК дело доведено до конца, поднялась общественная волна, была создана новая медицинская комиссия, проведены дополнительные обследования и Марку изменили меру пресечения с ареста на домашний арест. Мать молодого человека написала благодарность нашим общественникам.
Другой пример - в СИЗО № 1 несовершеннолетние не могли получать образование, а ведь в изоляторе некоторые из них находятся не один месяц. Мы вышли на уполномоченного по правам ребенка, обратились к руководству ФСИН, после чего ребят зачислили в школу. В ИВС Северского района был случай, когда несовершеннолетний содержался в камере со взрослыми правонарушителями, в том числе подозреваемым в развратных действиях.
Подчеркну, подобные грубейшие нарушения не носят системный характер, но за каждым даже единичным случаем стоит судьба человека. И ради хотя бы этих случаев стоило создавать институт ОНК, общественный контроль.
Правозащитников не пустили
- Сейчас сформирован новый созыв ОНК Краснодарского края. Большая часть его членов не известны широкой правозащитной или общественной работой, поэтому принципы формирования созыва вызывают серьезные вопросы. Как вы расцениваете пришедших на смену коллег и что бы хотели им пожелать?
- Процесс формирования нового созыва начался практически за два года - об этом много говорили, просили выдвигать кандидатов, прошла большая кампания по обучению активистов, открытость этого процесса подкупала. Более того, на него были потрачены государственные деньги, в том числе президентские гранты. Но процесс открытого формирования ОНК закончился в минувшую пятницу, 21 октября, когда на сайте Общественной палаты России обнародовали списки нового созыва. Когда я с ними ознакомился, возникло одно чувство - недопонимание. Потому что правозащитники, готовые реально работать, часто по надуманным формальным причинам или вовсе без разъяснения причин в новый созыв не попали.
Не хотелось бы заражать всех пессимизмом, мы же не знаем, как себя проявят новые члены ОНК. Остается надеяться, что впереди будут довыборы, не все потеряно. В четвертом созыве комиссии всего 19 человек, что очень мало для пятимиллионной Кубани. Повторюсь, в предыдущем составе работали более 30 общественников. От сменивших нас коллег жду сохранения заданного ритма, чтобы наработанный за восемь лет материал не канул в Лету, и было кому его преумножить.
ИСТОЧНИК http://m.yugtimes.com/persons/20884/
