Европейский Суд по правам человека вынес Постановление по делу «Докукины против России» по жалобе жены и дочери гражданина, которые получили травмы в ходе его задержания сотрудниками правоохранительных органов.
Повод для обращения в ЕСПЧ
Вечером 9 мая 2010 г. Юлия Докукина вместе с мужем Д. и их четырехлетней дочерью Алиной проводили время в липецком парке в компании супружеской пары З. и их семилетнего сына. В определенный момент к ним подошли два сотрудника патрульно-постовой службы, заподозрившие взрослых в распитии спиртного. Хотя отдыхающие отрицали факт употребления алкогольных напитков, правоохранители вызвали подкрепление в составе четырех милиционеров, которые задержали мужчин и доставили их в отделение за нарушение общественного порядка, сопровождавшегося нецензурной бранью. На следующий день они были отпущены, при этом в протоколе о привлечении к административной ответственности в отношении Д. не указывались причины, по которым его невозможно было составить на месте без доставления в отдел.
При этом в ходе задержания Д. его супруга и дочь получили телесные повреждения, которые были зафиксированы медиками 10 мая: у Юлии Докукиной имелись синяки на каждой голени, а у ее дочери – синяк на левой щеке и кровоподтеки на ногах. В связи с этим Юлия Докукина подала заявление о возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников ОВД, в котором указывалось, что во время задержания ее мужа девочка держалась за отца и была сбита с ног одним из милиционеров, а его напарник наступил ей на ногу. Женщина также сообщила, что правоохранители пинали ее по ногам при попытке втолкнуть в машину, чтобы отвезти в отделение.
В рамках доследственной проверки Юлия Докукина, ее муж и подруга последовательно утверждали, что во время инцидента малолетняя Алина цеплялась за ногу отца, когда милиционеры вели его к машине. После того как Д. посадили в машину, девочка лежала на тротуаре и плакала, она жаловалась на боль в ноге после того, как на нее наступили. В свою очередь сотрудники ОВД отрицали факт применения силы к женщине и ее дочери, при этом они указывали, что Юлия Докукина ударила одного из них по лицу, хотя это не упоминалось в официальных рапортах о происшествии и не послужило основанием для каких-либо разбирательств.
Поскольку в возбуждении уголовного дела было отказано, а обжаловать отказ не удалось, Юлия Докукина обратилась в ЕСПЧ с жалобой от себя и от имени своей дочери.
Европейский Суд выявил нарушение Конвенции
В жалобе в ЕСПЧ указывалось на нарушение ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, гарантирующей запрещение пыток, в связи с жестоким обращением со стороны правоохранителей. По словам заявительниц, Алина Докукина испугалась, увидев задержание отца, а после получения психологической травмы стала тревожной и депрессивной. В жалобе подчеркивалось, что на момент происшествия и по сей день в России не имеется законодательного регулирования по вопросу защиты детей во время проведения правоохранителями силовых операций.
В возражениях Правительство РФ указало на необоснованность требований, в частности отметив, что Юлия Докукина получила травмы голеней сама, когда во время инцидента стояла на коленях по собственной воле. Российская сторона также сослалась на недоказанность того, что Алине Докукиной были нанесены травмы именно милиционерами. Правительство сочло, что правоохранители не применяли физическую силу к заявительницам, а задержание Д. на глазах дочери не было бесчеловечным или унижающим ее достоинство обращением.
Изучив материалы дела, Европейский Суд отметил, что травмы предположительно могли быть получены заявительницами при указанных ими обстоятельствах, вопреки доводам российского правительства. Как подчеркнул Суд со ссылкой на заключение судмедэксперта и свидетельские показания, доводы заявительниц представляли собой веское заявление о жестоком обращении со стороны милиционеров, влекущее за собой обязательство государства провести расследование, отвечающее требованиям ст. 3 Конвенции, чего сделано не было. Он напомнил, что проведения доследственной проверки недостаточно в таких случаях, поскольку необходимо полноценное расследование в рамках уголовного дела с проведением допроса свидетелей, очных ставок и опознания. «У Суда нет оснований полагать иначе, что в рассматриваемом деле, в котором полученные в ходе доследственной проверки “объяснения” милиционеров содержали многочисленные противоречия, основные факты инцидента установлены не были, а следственный орган не дал никаких пояснений на счет способа получения травм заявителями», – отмечено в постановлении.
Поскольку жалобы заявителей не повлекли эффективного расследования инцидента, имело место нарушение ст. 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте, заключил ЕСПЧ. Он добавил, что правительственные возражения на жалобу основаны на результатах поверхностной доследственной проверки. Суд также усомнился в выводах следственного органа о том, что шестеро сотрудников ОВД не смогли составить протокол об административном правонарушении на месте из-за поведения Юлии Докукиной, поэтому Д. пришлось доставить в отделение в принудительном порядке, в отсутствие в административном протоколе фиксации этих обстоятельств.
Европейский Суд также напомнил, что дети нуждаются в повышенной государственной защите как особо уязвимая перед различными формами насилия категория лиц. В связи с этим он выразил обеспокоенность отсутствием соответствующих разъяснений для российских полицейских, которые, как указал ЕСПЧ, должны при планировании и проведении задержаний и иных операций в ситуациях, связанных с присутствием детей, избегать или сводить к минимуму их участие в сценах насилия, а также риск стать жертвой физического насилия (как преднамеренного, так и нет). В рассматриваемом деле, заметил Суд, правоохранители проигнорировали интересы ребенка при задержании ее отца, которое при этом не было необходимым.
Таким образом, ЕСПЧ присудил заявительницам по 10 тыс. евро в качестве компенсации морального вреда.
Комментарий представителя заявительниц
В комментарии «АГ» управляющий партнер АБ «Хрунова и партнеры» Ирина Хрунова, которая представляла интересы заявительниц в Европейском Суде, заметила, что его выводы не являются новыми для российской практики, однако в деле Докукиных есть нюансы, которые не так часто встречаются в делах против России. «Дело в том, что сотрудники полиции задержали мужчину для составления протокола об административном правонарушении в присутствии четырехлетнего ребенка, что, безусловно, является для него травмирующим и болезненным. А сотрудники полиции действовали так, как будто ребенка рядом не было. Это и понятно, ведь мы, адвокаты, знаем, что нет каких-либо конкретных инструкций для полицейских – как же им действовать, если рядом с задерживаемым находятся дети? Закон о полиции на этот вопрос не отвечает. Европейский Суд счел, что полицейские должны быть в состоянии планировать и выполнять свои профессиональные обязанности, учитывая нахождение несовершеннолетних детей в момент полицейских действий и операций, чего, естественно, не было в рассматриваемом деле», – пояснила она.
Адвокат назвала постановление важным и нужным, направленным на защиту детей, устранение несовершенства российского законодательства, но в связи с текущими взаимоотношениями с Европой и, в частности, с ЕСПЧ, она усомнилась в его повсеместном применении. «Что касается именно семьи Докукиных, то пока речь идет только о моральном удовлетворении. Теперь они точно знают, что были правы в тот злополучный день в 2010 г.», – подчеркнула Ирина Хрунова.
Эксперты оценили подход Суда
Юрист по работе с ЕСПЧ Андрей Есин отметил необычайную краткость дела для своей категории. «Так, одно из первых российских дел, касающихся проблемы насилия со стороны полиции, дело Михеева, насчитывало 164 параграфа мотивировочной части, а одно из первых “чеченских” дел (касающихся, по сути, той же правовой проблемы) – “Хашиев и Акаева против России” – и вовсе 199. Мотивировочная часть рассматриваемого же дела состоит всего из 38 параграфов, лишь 30 из которых посвящены описанию фактов и правовому анализу ситуации. То есть дело Докукиных меньше в четыре с лишним раза по сравнению с делом Михеева и более, чем в пять раз меньше дела Хашиева и Акаевой. Из этого можно сделать следующие выводы о том, насколько ЕСПЧ усовершенствовал свой подход к рассмотрению одной из самых сложных категорий дел по сравнению с началом своей “российской” практики, и о том, что дело Докукиных, безусловно, основано на большом массиве устоявшейся практики, созданной Судом за последние 20 лет», – полагает он.
Эксперт заметил: в § 20 постановления Суд упоминает, что общие принципы касательно жестокого обращения со стороны государственных должностных лиц и обязательства проводить по этому поводу эффективное расследование были изложены в деле «Буйид против Бельгии». «Далее Суд обращается к своим выводам в важных постановлениях по делам “Самесов против России” и “Ляпин против России”. Так как у сторон имелись серьезные разногласия по поводу фактов дела, ЕСПЧ решил, что версия, изложенная заявителями, более правдоподобна и лучше объясняет наличие и локализацию их телесных повреждений, тогда как версия полицейских не могла это объяснить и была внутренне противоречива. Таким образом, у заявителей наличествовало внешне убедительное и стройное утверждение о ненадлежащем обращении со стороны полицейских, которое, согласно стандартам, установленным в делах Самесова и Ляпина, подлежало расследованию в рамках уголовного дела. В этих делах отмечалось, что практика проведения лишь доследственных проверок при наличии таких утверждений не отвечает требованиям эффективности расследования, содержащимся в практике ЕСПЧ по ст. 3 Конвенции. Так как в настоящем деле все как раз ограничилось проведением доследственной проверки и уголовное дело так и не было открыто, ЕСПЧ установил нарушение “процессуального аспекта” ст. 3 Конвенции, т.е. то, что расследование ненадлежащего обращения со стороны полицейских не было эффективным», – пояснил Андрей Есин.
Он добавил, что касательно материального аспекта ст. 3 Конвенции, т.е. самого причинения телесных повреждений, Суд напомнил про свой давний и неизменный подход: если человек попал под «контроль государства» (был задержан полицией, находился в психиатрической лечебнице или воинской части, тюрьме или СИЗО) без телесных повреждений, а был выпущен с ними, то на государстве лежит строгая обязанность доказать правомерность возникновения этих повреждений. «Поскольку в этом деле сторонами сам факт возникновения повреждений именно после общения с полицейскими не оспаривался и в деле отсутствовала какая-либо информация о том, почему протокол об административном нарушении нельзя было составить на месте, а заявителей необходимо было доставить в отделение полиции, а также отсутствие объяснения применения силы полицейскими в данной ситуации, Суд пришел к выводу о том, что в нарушение ст. 3 Конвенции заявительница была подвергнута ненадлежащему обращению со стороны милиционеров», – полагает юрист.
Он заметил, что в отношении Алины Докукиной Суд также установил нарушение материального аспекта ст. 3 Конвенции. «ЕСПЧ отметил отдельную обеспокоенность тем, что Правительство РФ не упомянуло существования в России ни одной специализированной инструкции или иного документа, регламентирующего работу полиции в подобных ситуациях, кроме ссылки на крайне абстрактные положения ст. 3 Закона о полиции. Практикам дело Докукиных будет крайне полезно в качестве своего рода справочника по наиболее актуальным постановлениям и правовым позициям ЕСПЧ в сфере ненадлежащего обращения со стороны правоохранителей, а исследователям будет интересно для изучения того, как эволюционировали подходы Суда к решению того же вопроса за 20 лет», – резюмировал Андрей Есин.
По словам эксперта по работе с ЕСПЧ Антона Рыжова, дела, в которых судьи Европейского Суда сталкиваются с оценкой соразмерности примененной полицейскими силы, всегда представляют собой повышенную сложность. «Это действительно очень тонкая материя – разобраться, переступили ли грань дозволенного представители властей, выполняя свои непосредственные функции. В конце концов, силовые структуры тем и отличаются, что в нужный момент имеют право применить приемы борьбы, спецсредства и даже огнестрельное оружие. Однако затем начинаются частности, и тут многое зависит от целого ряда факторов, на которые обращает внимание ЕСПЧ. Разумеется, очень важны характер и количество повреждений, обнаруженных у сторон конфликта, имеет значение количество участвующих в потасовке с обеих сторон. Также важно, была ли ситуация спонтанной или задержание планировалось заранее, что подразумевает минимизацию какого-либо вреда. Еще одним фактором является физическая подготовка тех, кого планировалось задерживать, их опасность и род правонарушения, за которое человек преследуется. Понятно, что есть разница в нюансах задержания дебошира или, скажем, подозреваемого в вооруженном разбое. Ну, а когда речь идет о женщинах, стариках и детях, то, вне всяких сомнений, полицейские должны быть особенно предупредительны», – полагает он.
По словам эксперта, ЕСПЧ в принципе оценивает ситуации, связанные с любым насилием или силовым задержанием на глазах у ребенка, крайне негативно, а тут речь шла не только о психологической травме, но и о телесных повреждениях в прямом смысле слова: «Неудивительно, что европейские судьи в итоге констатировали нарушение Конвенции».
Адвокат Центра международной защиты прав человека Сергей Князькин заметил, что многочисленные отказы в возбуждении уголовного дела против правоохранителей свидетельствуют о том, что государство не выполнило свое позитивное обязательство эффективного расследования по жалобам заявителей. «Европейский Суд обоснованно указал, что на всех стадиях рассмотрения дела никто не учитывал, что ребенок, которому на момент инцидента было четыре года, получил моральную травму, когда видел, как его отца избивают и задерживают. Такое решение ЕСПЧ позволит изменить судебную практику в России и повысит уровень внимания к правам детей при задержании сотрудниками полиции их родителей. В любом случае права детей должны быть подняты на более высокий уровень, и это согласуется с политикой Президента России и Правительства РФ», – полагает он.
