Можно сказать, что Андрею Маякову по- своему еще повезло: его поместили в спецблок в камеру, где, кроме него, находится еще 2 человека, и у каждого есть спальное место.
Однако СИЗО № 4, в котором он находится, стараниями московских следователей и судей переполнено: более 500 человек или каждый четвертый подозреваемый и обвиняемый, не имеет в нем спального места.
В разговоре со мною Андрей отметил хорошее отношение к нему со стороны администрации СИЗО, удивился хорошему качеству тюремного питания.
Увы, в СИЗО не может быть все хорошо. Прибывшие к нему на свидание адвокаты ждали несколько часов, когда Андрея доставят в следственный кабинет. До сих пор Андрей не смог получить жизненно важный для него кардиомагнил и другие препараты. А некая медработница карантина, когда Андрей начал говорить ей о том, что у него диабет, ужалены желчный пузырь и селезенка, воскликнула, что, мол, все зэки одинаковы и только думают о том, как соскочить по состоянию здоровья.
Особые страдания доставляет Андрею, когда в дополнение к одной паре наручников на него надевают также и вторые наручники, которыми пристегивают к сотруднику или к решетке. В адрес начальника ГУВД я направил письмо о пересмотре подобной практики.
К сожалению, в СИЗО № 4 (как практически в любом другом СИЗО России) нет ни одного специалиста-медика, помощь которых необходимы Андрею регулярно - нет эндокринолога, нет кардиолога, нет невропатолога. Ситуация усугубляется тем, что на воле Андрей не успел оформить группу инвалидности. Теперь придется это делать в СИЗО.
Поздним вечером того же дня я был на допросе у старшего следователя СК Романом Александровичем Потураевым. Следователь произвел впечатление умного, честного и порядочного человека. Особенно мне импонировало то, что в 5 вечера он не умчался домой, а, как и правозащитники, провел свой пятничный вечер на работе. Потураев убежден в виновности Маякова. Вместе с тем я заметил, что многие обстоятельства, не укладывающиеся в его схему восприятия произошедшего, он старается не замечать. На мои доводы он парировал: «Так можно любого преступника оправдать". Пришлось доказывать, что, если доказательства опровергают версию обвинения, то просто так отбрасывать эти доказательства нельзя.
Но для меня было очень важным увидеть, что следователь не является игрушкой в чужих руках, а стремится действовать так, как ему подсказывает совесть.
- Мне кажется, что Вы защищаете Маякова, - сказал он мне.
- Вам это не кажется. Я действительно убежден в его невиновности, - ответил я.
Очень хочу надеяться, что в оценке действий Андрея Маякова ошибается Роман Александрович, а не я.
Мы договорились с Р.А. Потураевым о том, что, если меня, как свидетеля, не будут пускать в СИЗО, он окажет необходимое содействие, уведомив руководство СИЗО об отсутствии у него возражений на мое посещение.
