После того, как в конце октября Общественная палата РФ утвердила новые составы общественных наблюдательных комиссий (ОНК) при ФСИН, начался большой скандал. В новые составы комиссий не попали правозащитники и журналисты, известные своим критическим отношением к системе исполнения наказаний. Зато туда массово включили ветеранов ФСИН, сотрудников различных лоялистских общественных организаций и работников провластных изданий. Главой московской ОНК стал Вадим Горшенин, председатель совета директоров холдинга «Правда.Ру», в который входят издания с агрессивной прокремлевской позицией. Znak.сom поговорил с Горшениным о том, могут ли люди, лояльные к власти, эффективно эту власть контролировать. А заодно о вечных проблемах пенитенциарной системы, таких как переполненность СИЗО и затрудненный доступ адвокатов к заключенным.
- Как вообще вышло, что вы стали председателем московской ОНК? Вы раньше не особо были замечены в интересе к тюрьмам.
- До этого я два срока был членом Общественного совета при главном управлении МВД по Москве, и вопросы, которые члены ОНК поднимали — о содержании людей в СИЗО, об условиях в изоляторах временного содержания, о московских районных отделениях полиции, - так или иначе через меня проходили. Но, сколько ни читал различных сообщений о работе ОНК, все время удивлялся, что люди ставят вопросы, но не пытаются найти решения. Например, сегодня я прочитал о проблеме, которую ставит правозащитница Зоя Светова, которая была в составе московской ОНК два созыва. Она пишет о человеке, который находится в коме, но которого не освобождают из-под ареста. И пишет, что они просят следователя изменить меру пресечения. Как вы считаете, это нормально для человека, который долго занимался этими вопросами?
- Мне кажется, да.
- Это полная чушь. Если мы видим, что следователь этого человека специально удерживает под стражей, то надо обращаться в прокуратуру и другие надзорные инстанции, которые имеют возможность инициировать пересмотр решения суда. А когда правозащитник обращается только к карательной, а не к надзорной системе — это некомпетентная постановка вопроса.
- А какие вопросы вы будете ставить, кстати?
- Смотрите, у нас в московских СИЗО остро строит проблема переполненности — перелимит составляет порядка 23%. При этом в московских СИЗО лишь 30% задержанных — москвичи. А остальные 70% делятся на граждан из регионов и иностранцев, которых намного больше, чем россиян. Я встретился недавно с руководителем ГСУ МВД Москвы, и выяснились обстоятельства, о которых ранее никто не говорил. Вот в СИЗО помещают иностранца, но, чтобы начать производство по уголовному делу, надо установить личность этого человека. А это можно сделать, только связавшись со странами, чьими гражданами они являются. Это можно сделать бумажным запросом. А потом будет идти бумажный ответ. Я спросил — нельзя ли такие запросы направлять по электронной почте? Мне ответили, что такой ответ не будет считаться официальным и не может быть использован в качестве процессуального документа. Будем заниматься проблемой перелимита, проблемой долгих сроков содержания под стражей...
- Есть еще ряд проблем...
- Есть еще проблема медицины. Я запланировал в ближайшее время встречу с комитетом по здравоохранению мэрии - поговорить об использовании в СИЗО государственных медицинских полисов, чтобы улучшить качество медобслуживания арестантов. Обсудил уже эту проблему с бывшим членом московской ОНК Анной Каретниковой. Что бы обо мне ни говорили — я на связи с людьми, которые работали в ОНК до моего прихода, и буду делать все, чтобы они были вписаны в систему. В законе об ОНК, инициатором которого был Валерий Борщев, прописана процедура плановой смены людей. Сейчас выбрали меня, среди многих. Но я не организовывал выборы в ОНК и не могу их комментировать
- По политическим взглядам вы — лоялист. Мне кажется, что контрольные функции по отношению к власти лучше бы выполняли менее лояльные к ней люди.
- Вот мы с вами начали обсуждать проблемы системы ФСИН, но вы смотрите на них с точки зрения идеологии. А надо рассматривать проблемы с точки зрения их решений при объединении усилий. Чтобы они в итоге были решены или были сведены к минимуму. Вы, видимо, считаете, что люди нелоялистских взглядов нужны, потому что они громко говорят, кричат, что-то острое пишут. Но если подходить к формированию комиссий с точки зрения того, что люди могут сделать на практике, надо исходить из других критериев.
- Хорошо, приведу пример. Есть проблема отвратительных условий в СИЗО Лефортово. Правозащитники из ОНК прошлых созывов выступали неоднократно за закрытие этого СИЗО. Но если подхватите эту идею, вы же войдете непременно в конфликт с властью.
- Почему? Я еще не выступал с такой инициативой, но считаю, что надо все СИЗО вынести из центра города в Новую Москву и строить там СИЗО нового типа. И это должны быть не просто хорошие красивые современные здания, там же должны располагаться органы следствия, прокуратуры, судов. Чтобы людей не таскали в автозаках в духоте, без туалета по 4-5 часов, развозя по судам. Тогда и следствие, и судопроизводство будут проходить гораздо быстрее. От того, что судопроизводство затягивается, люди страдают.
- То есть все-таки вы готовы в этой работе идти на конфликт с властью, если будет необходимость?
- А почему нет? Вы ставите вопрос, готов ли я конфликтовать с ведомствами, если будет необходимость. Но вчера президент Владимир Путин на встрече с Советом по правам человека говорил как раз о правозащите. О том, что даже если человек совершил преступление, все должно быть цивилизованно, гуманно и нормально. Если поведение каких-то ведомств вступает в противоречие с речью президента, то я буду фактически выполнять поручение президента.
- Приведу пример. У нас большие проблемы с доступом адвокатов в СИЗО. Например, в том же СИЗО «Лефортово» не хватает помещений для встреч адвокатов с их подзащитными. Адвокаты стоят в огромных очередях и даже придумали лотерею, когда тянут бумажки с номерами. А люди сидят без юридической помощи.
- Мы уже занимаемся этой проблемой. Сразу после того, как был утвержден новый состав ОНК Москвы, мы договорились о встрече с руководителем столичного УФСИН Сергеем Морозом. Про адвокатскую лотерею я ничего не знаю, но я поставил вопрос о доступе адвокатов к подзащитным и предложил использовать новые технологии. Например, большинство походов адвокатов и следователей к заключенному совершаются для того, чтобы уточнить детали по делу. Я предложил сделать этот процесс более оперативным и удобным и оборудовать отдельные кабинеты с видеосвязью. Это не подходит для доверительных разговоров адвокатов с их подопечными, но такой эксперимент можно поставить. Мороз заинтересовался моим предложением, тем более в нескольких московских СИЗО они уже ввели систему экспресс-кабинетов.
Проблема еще и в том, что у УФСИН нет достаточного количества сотрудников для конвоирования. Нужны СИЗО, которые бы удовлетворяли всем требованиям, конечно. Вы говорите о проблемах адвокатов, но следователи тоже стоят в этих огромных очередях. Есть даже смешная история про одного майора, который нанимал таджиков, чтобы те стояли в очереди за него, а, когда его черед подходил, он быстро подъезжал. Но проблема упирается в то, что нынешние СИЗО были построены давно и не предусматривали такого потока людей.
- Вот еще конфликтная тема от адвокатов. Руководство московских СИЗО фактически ввело разрешительную систему доступа адвокатов к подзащитным. По закону нужно только адвокатское удостоверение и ордер, но руководство СИЗО требует еще и разрешения от следователя адвокату войти в дело. Следователь начинает прятаться от адвоката, а те не могут месяцами добраться до подзащитных.
- Об этой проблеме я не в курсе, если пришлете по ней фактуру, будем заниматься.
- Вернемся к базовой проблеме. Дело в том, что у нас очень много общественных структур и СМИ, функция которых сводится к одному — оправданию любого действия власти.
- Есть такие ресурсы? Если вы почитаете, к примеру, наш ресурс, то увидите там критику власти тоже. Кстати, я могу попросить наших сотрудников сделать анализ того, сколько раз, скажем, в «Правде.Ру» и других наших ресурсах появлялись эксклюзивы от представителей оппозиции. И, знаете, уверен, что их окажется больше, чем в некоторых изданиях, называющих себя оппозиционными.
- Вы считаете, нынешняя ОНК не станет одним из многочисленных симулякров гражданского общества?
- Я предлагаю подождать окончания хотя бы первого квартала деятельности новой ОНК, чтобы судить о ее деятельности. Мне сразу после избрания позвонил, например, журналист «Медузы» Илья Азар и спросил, готов ли я поговорить. Я ответил, что нет: для компетентного разговора мне сперва надо войти в систему, изучить все проблемы. Вот в нашем разговоре вы мне назвали новую проблему, о которой мне раньше не говорили. Но, скажем, на прошлой неделе я встречался с главным военным прокурором по Московскому округ. И он мне назвал проблему, о которой прошлые составы ОНК не говорили. Выяснилось, что у нас нет помещений в Московском военном округе для содержания военнослужащих, которым присуждают арест. И таких военных этапируют на гауптвахту из Москвы в Санкт-Петербург. Но они же тоже люди, даже если совершили преступление.
Таких проблем, с которыми мы только начинаем разбираться, много. Полторы недели назад я был в Центре временного содержания иностранцев. Есть те, кто сидит там больше года, но органы депортации не могут установить их личность. А, к примеру, Украина вообще отказывается признавать их своими гражданами. Люди могут сидеть в таких центрах до 3 лет.
- Мне кажется, что глобальная проблема все равно остается. А проблема в том, что суды у нас, несмотря даже на рекомендации Верховного суда, постоянно выбирают меру пресечения в виде содержания под стражей, хотя могли бы, к примеру, чаще назначать домашний арест.
- Я совершенно согласен, что люди, не представляющие опасности и не имеющие возможности влиять как-то на следствие, должны сидеть под домашним арестом. Но и тут есть проблемы. Вы в каком доме живете?
- Кирпичная пятиэтажка.
- Вы готовы к тому, что в соседней квартире с вами будет сидеть человек под домашним арестом?
- Конечно.
- А к тому, что у вас в квартире не будет работать мобильный телефон? Проблема в том, что для того, чтобы соблюдать условия домашнего ареста и лишить человека возможности звонить по телефону, в квартире надо ставить «глушилки». Но это нарушит права соседей. Другой вопрос, что, наверное, можно как-то это решить без глушилок, просто изымая все устройства. В любом случае домашний арест как мера пресечения должен использоваться чаще. И тут мне непонятно поведение наших судов, которые, несмотря на то, что председатель Мосгорсуда говорит, что не надо пачками людей сажать в СИЗО, все равно это делают. Но и тут, опять же, мы с вами начали разговор с того, что в московских СИЗО находится всего 30% москвичей. Как отправить под домашний арест жителей других регионов?
- Адвокаты могут им снимать квартиры.
- Этот вопрос неурегулирован. Наверное, надо решать этот вопрос подзаконными актами.
- Когда после итогов выборов в новый созыв ОНК начался скандал, вы заговорили о возможности довыборов. Они состоятся?
- Сегодня я должен отправить в Общественную палату протокол голосования членов нашей комиссии по донабору. Из тех, кто уже прогосовал, 90% высказались за донабор, чтобы в составе ОНК было 40 человек, как и предусмотрено законом.
