В 2016 году в России впервые была вручена государственная премия за достижения в области правозащитной деятельности. Ее первым лауреатом стала Елизавета Глинка, трагически погибшая 25 декабря в авиакатастрофе над Черным морем. О Докторе Лизе, задачах правозащитников в современном обществе, гражданском примирении и об отношении к урокам революции 1917 года в интервью ТАСС рассказал глава президентского Совета по развитию гражданского общества и правам человека Михаил Федотов.
— Михаил Александрович, сейчас начинают подводить итоги года. На ваш взгляд, какими они были для отечественной правозащитной сферы? Что правозащитники могут занести этому году в "плюс", а что ушло в "минус"?
— Итоги года в правозащитной сфере таковы, что они заставляют нас в следующем году работать еще более настойчиво для того, чтобы добиться реальных успехов в сфере защиты прав человека. Самое приятное событие произошло в конце года: президент Владимир Путин на традиционной встрече с Советом поддержал наши позиции по целому ряду вопросов.
Но радоваться рано, потому что мы знаем, что далеко не всегда президентские поручения выполняются так, как они были задуманы. И даже сформулированы. Посудите сами. В прошлом году президент поручил уточнить закон об НКО — "иностранных агентах". Поручение было хорошее, полезное, нужное. И результат его реализации превзошел все ожидания, но только в противоположную сторону: закон признал политической любую публичную деятельность и практика его применения не улучшилась, а ухудшилась.
Сейчас мы рассчитываем на то, что нам удастся добиться создания рабочей группы, которая займется наконец серьезной корректировкой законодательства в этой сфере. Надо точно нацелить его на те организации, которые действительно работают против интересов общества, государства, граждан, оставив в стороне те НКО, которые работают вместе с государством, на защиту общественных интересов и прав граждан. Пока этой цели добиться нам не удалось.
Не удалось в уходящем году и изменить закон об общественном контроле в местах принудительного содержания, на основании которого работают в регионах Общественные наблюдательные комиссии (ОНК). Поправки СПЧ в него были подготовлены давно и были поддержаны Минюстом, но по мере их продвижения к первому чтению в Госдуме в них были внесены очень серьезные изменения, которые придали этим поправкам не правозащитный, а прямо противоположный характер.
Совет приложил немало сил к тому, чтобы затормозить принятие этого закона, который был, собственно, Советом инициирован. И в этом плане нам сопутствовал успех — нам удалось его затормозить. Но сейчас, я надеюсь, нам удастся привести его в надлежащее состояние и при поддержке главы государства добиться его принятия. Это позволит решить в том числе нынешнюю проблему формирования ОНК в 42 субъектах Российской Федерации.
Уходящий год ознаменовался и еще одним успехом: впервые была вручена государственная премия за выдающиеся достижения в области правозащитной деятельности. Напомню, что предложение учредить такую премию было озвучено на встрече Совета с президентом Путиным в 2013 году. И высказала эту идею член Совета Елизавета Глинка, наша любимая Доктор Лиза. И вот спустя три года эта премия была присуждена именно ей. Думаю, теперь, после ее гибели в авиакатастрофе над Черным морем, ни у одного порядочного человека не должно остаться сомнений в правильности решения присудить правозащитную премию именно ей.
Есть люди, которые сомневаются: не заложено ли внутреннее противоречие в самую суть государственной премии за правозащитную деятельность. Они исходят из того, что правозащитник защищает человека от государства. Я полагаю, что правозащитник защищает человека не от государства, а от произвола, который творится государством или от его имени. И поэтому такая государственная премия — это признание государством заслуг правозащитника в борьбе с несовершенством государства. Защищая человека, правозащитник заставляет государство становиться человечнее.
— Вы говорили о поправке в закон об ОНК, предусматривающей донабор в сформированные 1 ноября комиссии? Судя по сообщениям о вашей недавней встрече с секретарем Общественной палаты Александром Бречаловым и омбудсменом Татьяной Москальковой, донабор в сформированные комиссии действующим законодательством не предусмотрен?
— Да, донабор в законе не предусмотрен. Он возможен лишь в том случае, если ОНК не сформирована в надлежащем составе. Например, в Республике Тыва ОНК вообще не сформирована, так как там было всего два заявления, а закон требует, чтобы ОНК состояла как минимум из пяти человек. Там донабор провести можно, а во всех остальных случаях он не предусмотрен законом. (Ранее секретарь Общественной палаты РФ Александр Бречалов допускал возможность провести дополнительный набор в ОНК Москвы, увеличив ее численность с нынешнего 31 члена до максимально возможных 40. — Прим. ТАСС.)
В результате мы пришли к выводу, что донабор, например, в ОНК Москвы будет возможен в случае принятия соответствующей поправки в закон. Это потребует времени.
— Поправки в закон об ОНК стали примером совместной работы с Общественной палатой РФ. Как строятся отношения Совета с другими институтами гражданского общества? С той же Общественной палатой из-за формирования ОНК возник конфликт?
— Могу сказать, что есть желающие вбить клин и противопоставить Общественную палату и СПЧ. Но это попытка с негодными средствами. У нас с Общественной палатой давно сложились отношения партнерства и сотрудничества.
Мы проводим многие мероприятия совместно, многие инициативы обсуждаем за круглым столом. У нас много общих тем, и потому споры неизбежны, но мы их решаем, как правило, по доброму согласию. Никакого конфликта с Общественной палатой у СПЧ нет.
Мы прекрасно сотрудничаем и с уполномоченным по правам человека в РФ Татьяной Москальковой. По очень многим вопросам придерживаемся близких позиций. Очень хорошо идет работа с бизнес-омбудсменом Борисом Титовым, в частности, по законам, касающимся прав предпринимателей и гуманизации уголовного законодательства. Надеемся, что у нас сложатся партнерские отношения и с новым детским омбудсменом Анной Кузнецовой.
— Вернемся к вашему проекту поправок в закон об ОНК. Члены ОНК нередко сталкиваются с произвольным толкованием сотрудниками ФСИН нормы закона о содержании бесед с заключенными. Сотрудники ФСИН пытаются ограничивать беседы исключительно бытовыми вопросами. Есть поправки по решению этой проблемы?
— Наши поправки в закон об ОНК предусматривают, прежде всего, расширение перечня мест принудительного содержания, подлежащих общественному контролю, в частности, включение в него психиатрических больниц закрытого типа, конвойных помещений в судах, автозаков. Кроме того, в проекте говорится о закреплении права ОНК на аудио- и видеофиксацию, возможности использования членами ОНК приборов, позволяющих оценивать условия содержания — температуру, уровень влажности, освещенность, размеры помещения.
В проекте закона мы также предлагаем сформулировать норму о недопустимом содержании бесед членов ОНК с заключенными таким образом, чтобы она не мешала ОНК выявлять и фиксировать нарушения прав человека не только, например, в отношении питания в СИЗО, но и в части предоставления задержанному права на телефонный звонок в отделе полиции.
