В пятницу, 17 февраля, Котласском городском суде Архангельской области ожидается вынесение очередного приговора правозащитнику и диссиденту Сергею Мохнаткину. Некогда герой оппозиции и олицетворение недолгой либеральной оттепели эпохи Болотной и Сахарова, сегодня Мохнаткин в одиночку пытается бороться с российской репрессивной системой, поддерживаемый только несколькими самыми близкими людьми. Специальный корреспондент RFI Сергей Дмитриев поговорил с друзьями и знакомыми Мохнаткина о необычной судьбе «народного правозащитника».
«Друзей у него осталось немного. Свиданий в колонии у него не было ни разу. Потому что у него нет родственников, — рассказывает подруга заключенного Людмила Вербовецкая, которая вместе с его гражданской женой Татьяной Пашкевич помогает Мохнаткину в колонии. — Существует брат в Ижевске, откуда родом сам Мохнаткин, но мы этого брата найти не смогли. Я посылала ему телеграммы, но никакого отклика. Те, кто сейчас ему пишут и помогают, — это просто люди, познакомившиеся с ним по интернету, которые переживают, или которые видели его на „болотном процессе“, на митингах, даже те, которые лично не знакомы, они и деньги теперь пересылают».
Сама Людмила Вербовецкая также познакомилась с Мохнаткиным четыре года назад на слушаниях по «болотному делу»: «Я пришла в первый же день и думала, что если на Болотной было сто тысяч, то и туда придет много людей. С большим удивлением я увидела, что народу было очень мало, никакой толпы вокруг Мосгорсуда не было, — вспоминает женщина. — Через несколько дней я там увидела Мохнаткина: он был общественным защитником у Сергея Кривова, самого старшего из „болотников“. А так как процесс проходил сначала три раза в неделю, а потом четыре раза в неделю, а сам Мохнаткин не москвич (он снимал квартиру в Тверской области и каждый день ему добираться было очень тяжело), я предложила, чтобы он по две ночи в неделю у меня ночевал. И таким образом мы с ним подружились. Не только я, но и вся моя семья».
Не из нашей партии
«Его родители работали в музыкальной школе, папа был даже директором, они думали, что он тоже станет музыкантом. Нет, музыкантом он не стал, хотя окончил музыкальную школу и играть умел», — вспоминает Людмила Вербовецкая рассказы самого Мохнаткина о детстве. У Мохнаткина богатая биография: родом из Ижевска, он получил образование программиста и одновременно учился на международных отношениях. В советское время работал преподавателем в Удмуртском университете и нефтяником на Крайнем Севере, а в 1990-е занялся бизнесом.
Московские акции оппозиции, по собственным рассказам, он посещал еще с начала 2000-х годов, однако в оппозиционных и правозащитных кругах его имя узнали только в 2010 году, когда Мохнаткин получил свой первый тюремный срок.
«Один раз он шел мимо акции на Триумфальной площади и увидел, что полицейские грубо ведут себя с женщиной, и он попытался как-то ее защитить, и, видимо, как-то оттолкнул полицейского, — вспоминает правозащитник Лев Пономарев. — Мы его тогда совсем не знали. В суде он защищал себя сам. Его посадили. Потом уже правозащитники узнали об этих событиях, ему находили адвокатов, помогали, пока его в конце концов не помиловали. Но сидел он там тяжело, потому что тоже боролся за свои права».
Акция на Триумфальной площади, на которой впервые арестовали Мохнаткина, называлась «Стратегия-31». Много лет подряд, до начала событий в Крыму, писатель Эдуард Лимонов защищал таким образом статью российской Конституции о свободе собраний. «Это был конец 2009 года. Я с ним познакомился в клетке, в отделении милиции, нас вместе посадили, — вспоминает сегодня писатель и лидер „Другой России“ Лимонов свою встречу с Мохнаткиным. — Он не принадлежал к нашей партии, а просто был среди людей, которые пришли на Триумфальную площадь. Во время своего заключения он активно общался с нашими российскими либералами. Они его поддерживали. К нам он не обращался и не появлялся потом».
После помилования Медведевым на пике «болотных» протестов 2012 года Мохнаткин вернулся в Тверь, где основал региональное отделение движения «За права человека». «Он приходил ко мне, создал независимую организацию в Твери, автономное от нас отделение», — рассказывает глава общероссийского движения «За права человека» Лев Пономарев. Впрочем, о результатах работы тверского отделения Пономарев судить не берется, предпочитает отмечать успехи Мохнаткина в публицистике: «Что у него хорошо получается, как я заметил, так это писать неплохие посты, как он пишет на „Эхе Москвы“. Они у него тщательно продуманные и разумные. По его текстам видно, что человек вполне адекватный и нормальный».
Как правозащитник Мохнаткин тем не менее активно проявил себя во время суда по «Болотному делу». «Он всегда пытался людям помогать с их проблемами, — описывает Людмила Вербовецкая начало своего знакомства с Мохнаткиным. — Например, в деле Кривова он сыграл большую роль, потому что Кривов оказался не только самым старшим из „болотников“, но и самым скрупулезным и самым настойчивым. Он объявил голодовку и голодал 54 дня. Состояние у него было ужасное: однажды он лежал на заседании без сознания, и судья не пустил скорую помощь в зал. Мохнаткин пытался добиться его осмотра в Бакулевском институте (Центр сердечно-сосудистой хирургии — RFI) и, в конце концов, добился. Нашли следы двух инфарктов, и уже когда Кривов сидел в колонии, его несколько раз отвозили на лечение. То есть Мохнаткин в судьбе Кривова сыграл большую роль».
Триумфальная 2.0
Однако до конца судебное дело Кривова Мохнаткину довести не удалось, вспоминает Вербовецкая: «На Новый год я уехала в Испанию и там уже в интернете прочитала, что 31 декабря его арестовали в очередной раз. Второй раз за одно и то же. В 2009 году его посадил подполковник Шорин, а в 2013 году его взял за грудки уже полковник Шорин. Когда в автозак заталкивали 31 декабря — он же маленького роста, а полковник Шорин — и высокий и широкий, рядом с ним — как большой медведь. Этот Шорин схватил Мохнаткина за грудки и спиной вперед погрузил в этот автозак. При этом колошматили его еще вокруг».
Так, спустя четыре года Мохнаткин снова встретил своего соратника по акциям и по тюрьмам писателя Лимонова. «31 декабря 2013 года он вдруг опять пришел на Триумфальную, когда его снова арестовали. Я с ним общался минут 10, сидя за решеткой, я его расспрашивал, — вспоминает лидер нацболов. — Когда его только привели, у него на руках были два раздельных браслета от наручников, я сказал ему шутливо: „Вы разорвали наручники?“, он объяснил, что один из ОМОНовцев куда-то дел ключ и исчез. А он был прикован в автобусе наручником к креслу, и чтобы его вытащить из автобуса, ОМОНовцам пришлось разрубить зубьем этот наручник».
Полковник Шорин и Мохнаткин, 31 декабря 2013 г.http://rosuznik.org/«Лимонов сначала поддерживал, он даже один раз приходил на процесс. Но потом у нас началась война с Украиной, и Мохнаткин был категорически против, а Лимонов встал на сторону правительства, — объясняет неучастие писателя в дальнейшей судьбе Мохнаткина Людмила Вербовецкая. — И все акции «Стратегии-31» на этом закончились».
«Мы следили за процессом, но так как он от нас ничего не хотел и не принимал, адвокатов ему дали либералы, то мы и не настаивали, — защищается в свою очередь Лимонов. — Мне его поступки не совсем понятны. Почему в промежутке, когда он был несколько лет на свободе, он с нами не общался? Непонятно то, что он пришел опять на Триумфальную. Он был общественным защитником на процессе по Болотной площади, но нам непонятен. Для нас он человек со стороны. Но, конечно, он сидит за решеткой, и можно ему посочувствовать».
Неожиданностью стал не только второй приговор за аналогичный проступок, но и необычайно суровый приговор для таких дел. «Ему же и так дали неадекватно большой срок. Первый раз за то же самое ему дали два с половиной года обычного режима, а в этот раз ему дали четыре с половиной года строгого. За что вообще? — возмущается Людмила Вербовецкая. — Человек махнул рукой и задел кого-то по щеке, и за это четыре с половиной года строгого режима. Он сам приходил на последние заседания и на приговор. И все говорили ему: „Уезжай“. Но он не захотел. Но, конечно, он и сам никак не думал, что это может быть четыре с половиной года строгого режима».
Сложная коммуникация
«Характер у него непростой. Из-за своего взрывного характера он проигрывал, потому что коммуникация с людьми у него сложная, — вздыхает Вербовецкая. — Если человек подлетает и начинает кричать и размахивать руками, то реакция в основном негативная. Но он работал как мог. А характер и темперамент — это уже человеку дано, и трудно с этим бороться. Были у него конфликты, к сожалению, но Мохнаткин — он такой рыцарь, у него совершенно идеалистическое представление о том, что и как должно быть. И то что он разругался со всеми правозащитниками, то это оттого, что ему казалось, что можно было бы делать больше».
«Меня лично он ненавидит, — подтверждает в беседе с RFI глава общероссийского движения „За права человека“ Лев Пономарев. — Это несправедливо, безусловно, но уж такой характер у него. Он необъективен, бесспорно, по разным обстоятельствам. У него сложные отношения с адвокатами, многих он прогоняет. Но он находится не в той колонии, которую я мог бы условно назвать „пыточной“, как, допустим, карельские колонии, где людей пытают просто каждый день. Из этой колонии особых жалоб на пытки не поступало. Хотя сотрудники, конечно, неадекватно себя вели, побили его. И мы с этим воюем. Но такое происходит десятки, сотни раз по всей России. Я пытаюсь ему максимально помочь, писал письма, чтобы перевели его из этой колонии в другую. Пока у нас не получилось, но буду еще писать».
Адвокатов сменилось, действительно, много. Начинал защищать один из адвокатов «болотного дела» Вячеслав Макаров, были и государственные адвокаты, и общественный защитник Владимир Степанов. Сейчас интересы Мохнаткина в суде по просьбе Льва Пономарева представляет молодой адвокат Сергей Андропов. «Меня предупредили о его взрывном характере, но я стараюсь с ним не спорить. Пока ладим», — пожимает плечами Андропов. «Он рассорился с Макаровым, мы пытались ему приводить адвокатов с „болотного процесса“. Но никто его не устраивал, — разводит руками Вербовецкая. — Он вспоминал каких-то адвокатов не-москвичей, которых мы не могли добыть. Поскольку у него не было адвоката по договору, то у него должен был быть адвокат по назначению. Но Мохнаткин был очень не сдержан на суде и хотел защищать себя сам».
Сергей Мохнаткин в ИК-4 Котласа.DRОднако собственная защита никогда не была для Мохнаткина единственной заботой. Параллельно он пытается решать проблемы сокамерников, вести блог в интернете и бороться за реорганизацию всей системы ФСИН. «Мы никогда не можем от него добиться того, что ему лично прислать. Мы знаем, что прислать колонии, что прислать каким-нибудь Васе, Пете. А что прислать ему и какие документы ему нужно собрать для процесса, этого мы никогда не можем добиться. Обыкновенной человеческой самозащиты, чтобы себя защищать — вот этого у него нет», — пересказывает Вербовецкая свои разговоры с Мохнаткиным с того момента, когда он прибыл в Котласскую колонию номер 4. В колонии Мохнаткин и правда ведет активную деятельность. В Котласском суде зарегистрировано 17 гражданских дел, в которых Мохнаткин выступает истцом. «Истца на суд по нашим законам доставлять необязательно, поэтому он участвует только по переписке», — объясняет Андропов.
«Он стал тут же просить, чтобы мы прислали гуманитарную помощь колонии, а это оказалось очень трудно. В конце концов он добился. Из Москвы ему привезли не только 20-килограммовую посылку, но и все, что он просил для колонии: краску для пола, краску для стен, ксерокс, краски масляные для какого-то художника, в общем все-все-все мы ему передали из Москвы, и он там получил. И своим уголовным делом он не занимался. Он занимается обустройством колонии, правами заключенных. Какой-то заключенный без ног, инвалид, и Мохнаткин принес ему обед из столовой, что категорически запрещено. Но он считает, что человек должен помогать, и помогает, и получает за это очередное административное взыскание, очередное ШИЗО».
Символ бунтующей страны
«Мохнаткин в каком-то смысле становится символом у нас в России, символом человека, который представляет народное сопротивление силовикам, насилию. И он необычный, в этом смысле он отличается от среднего человека. Не случайно же оба раза полиция обвинила его в том, что он применил какое-то там насилие, — уверен Лев Пономарев. — Когда я говорю „народный“, это значит, что он ведет себя не так как себя ведут профессиональные правозащитники, даже я, например. Меня неоднократно задерживала полиция, но я знаю, что лучше не сопротивляться. Я знаю, что лучше не трогать полицейского, не махать руками, не оскорблять их матом. И не потому, что я боюсь. У меня есть определенная репутация, я известный, пожилой, в этом смысле — я не трусливый. Но у людей вырабатываются некие правила, например, лишний раз не лезть на рожон. А у него не выработалось такое правило. Он лезет каждый раз на рожон».
«Я думаю, что он, как говорят, дерзкий, есть такое понятие в тюрьме, — объясняет хорошо знакомый с тюремной спецификой бывший политзаключенный Эдуард Лимонов. — Человек, говорящий правду, человек, ведущий себя вызывающе, человек сопротивляющийся, не сгибающийся. Поэтому на него и было направлено такое внимание правоохранительных органов».
«Он принадлежит к такому бунтующему русскому человеку, — продолжает Пономарев, — какой бы ни был Мохнаткин, но он символ бунтующей страны, бунтующего человека, не всегда обдумывающего свои поступки, не всегда ведущего себя разумно, и становящегося жертвой этой системы, тупой бюрократической системы. И я очень боюсь, что он не выйдет из колонии».
«Все это нарастает и нарастает. Срок освобождения не приближается, а напротив отодвигается, — с грустью отмечает Людмила Вербовецкая. — Что хорошо в этом Котласе, так это то, что там совершенно нет цензуры. Ни разу никто ничего не зачеркнул, письма, по-моему, все приходят. Он пишет про все на свете, но никак не по уголовному делу и не про то, как он сидит. Он только может написать, какие там ходят коты, какие там интересные сидят люди, и еще, может быть, про какие-то порядки, но все это в форме новелл. Так как характер не меняется, мы понимаем, что так будет до бесконечности, пока не сменится режим, только, боюсь, что мы этого не дождемся».
***
В настоящий момент 62-летний Мохнаткин осужден на четыре с половиной года колонии строгого режима и отбывает наказание в ИК-4 города Котласа. В июне 2016 года суд Котласа продлил срок заключения на 11 месяцев за оскорбление представителей власти — заявление написали сотрудники ФСИН. Сейчас пожилому человеку с сильно подорванным в тюрьме здоровьем грозит еще до пяти лет тюрьмы. В марте прошлого года он был избит, и получил перелом нескольких позвонков после отказа от этапирования в СИЗО. Однако уголовное дело было заведено на самого Мохнаткина, которого обвинили в избиении сотрудников колонии.
