Во время заключения Владимир Переверзин, отсидевший 7 лет по делу ЮКОСа, нелегально вел записи о жизни в неволе. Записки превратились в цикл документальных рассказов «Оставаясь свободным». Сегодня мы публикуем второй рассказ. Первый, «Сандерлай Энделай», читайте здесь
- Иллюстрация: GettyImages
Я сижу в наручниках на заднем сиденье автомобиля и тоскливо смотрю на пешеходов, спешащих по своим делам. Вглядываюсь в лица водителей, в проезжающие мимо машины, смотрю на готовящуюся к Новому году Москву, на недавно выпавший снег. Мы едем в тюрьму Матросская Тишина. Мог ли я когда-либо подумать, что попаду в это место?! Мне было проще представить себя космонавтом, отправляющимся в экспедицию на Марс. С грохотом открываются огромные металлические ворота, так называемый отстойник, где мои охранники сдают оружие. Слышится лай собак. Мы въезжаем на территорию.
Тюрьма производит тяжелое, гнетущее впечатление. Тюремщики явно не радуются моему приезду. После недолгих препирательств подписываются какие-то бумаги, и меня сдают с рук на руки. Тюрьма принимает меня. Странное и зловещее место. Место горя и скорби, зла, отчаяния и боли. Место, где сплетаются воедино все человеческие пороки. Меня всегда удивляли сомнительные праздники работников ФСИН. Не так давно с помпой отмечали юбилей Владимирского централа, которому исполнилось сто лет. Пригласив многочисленных гостей и журналистов, тюремщики хвастались тем, что у них сидели Даниил Андреев, Русланова и другие незаконно осужденные известные люди. Здесь постыдиться бы надо, а они на полном серьезе этим гордятся. Что тут скажешь?
Меня заводят во внутренний дворик тюрьмы, где я долго чего-то жду. Я уже не знаю, сколько сейчас времени — ему потерян счет. Часы, по каким-то непонятным причинам являющиеся запрещенным в тюрьме предметом, изъяли у меня еще в Бутырке и «забыли» вернуть. Мне кажется, что проходит целая вечность. Меня заводят внутрь тюрьмы и закрывают в «стакане» — маленьком темном помещении, где можно только стоять. Нет, там есть подобие лавочки — дощечка шириной сантиметров десять, прикрепленная к стене и, очевидно, предназначенная не для сидения, а для издевательств. Уверен, какой-то специалист НИИ ФСИН (а такой на самом деле существует!) написал как минимум кандидатскую диссертацию на тему вроде такой: «Влияние нечеловеческих условий содержания на раскрываемость преступлений». Действительно, из тюрьмы многие мечтают поскорее уехать на зону. Не был исключением и я, но об этом позже.
В стакане я простою очень долго. Меня выводят на медосмотр, где хмурый санитар огромным шприцем с тупой иглой берет из вены кровь для проверки на ВИЧ. Внимательно посмотрев на меня, он почему-то делится со мной своей бедой.
«Не нравится мне здесь работать, аура плохая», — в задумчивости он неожиданно обращается ко мне.
«А где до этого работали?» — интересуюсь я.
«В морге», — отвечает он и тяжело вздыхает.
