ВС подтвердил, что защитник наравне с адвокатом сохраняет свой статус и после приговора
Комментарий В.М.Гефтера:
Комментарий к ст.17 ФЗ-76: что запрещено членам ОНК
Последнее решение ВС РФ о «продлении» статуса защитника (не-адвоката) по уголовному делу на период после вступления приговора в законную силу вызвало полемику применительно ситуации с членами ОНК, являющимися участниками процесса в том или ином качестве.
Вот точная цитата из «онковского» федерального закона 2008 г.:
Статья 17. Ограничения деятельности члена общественной наблюдательной комиссии
- Член общественной наблюдательной комиссии не вправе осуществлять общественный контроль в месте принудительного содержания в случае, если … член общественной наблюдательной комиссии является потерпевшим, свидетелем, защитником или иным лицом, участвующим в производстве по уголовному делу, к которому причастно лицо, находящееся в месте принудительного содержания.
Что за коллизия, создатель (законотворец)? Ведь, если уголовное преследование завершено, то участие защитника или иного лица в данном деле невозможно – тогда что ж тут ограничивать полномочия члена ОНК… Поэтому решение ВС обращено к сложившейся практике недопуска родственника-защитника (по выбору подсудимого и с согласия суда) в целях оказания уже осужденному лицу юридической помощи разного рода. Но это не имеет, казалось бы, отношения к членам ОНК, которые наделены полномочиями посещать СИЗО и колонии, общаться наедине с содержащимися там людьми. В том числе закон не запрещает им обсуждать законченное уголовное дело – не исключено, что в ходе его расследования и рассмотрения в судах были нарушены права сидельца.
Зачем тогда в ст.17 введено такое ограничение деятельности члена ОНК? Наверно, можно предположить, что на стадии судопроизводства возможен конфликт интересов члена ОНК: вместо посещения СИЗО с целью мониторинга тамошних условий и обращения с заключенными он как защитник может сосредоточиться только на одном из них – своем подзащитном. (Заметим, что речь не идет об адвокатах – они вообще не могут быть членами ОНК, а иным защитником можно стать олько в судебном процессе!).
Но тогда и следовало бы ограничить полномочия членов ОНК только запретом на беседы с теми, кто их попросил быть своими защитниками , и то на конечный период их работы в суде по данному делу. В остальном член ОНК должен иметь право выполнять свои функции по защите прав всех лиц в местах принудительного содержания. Конечно, это не относится к стадии предварительного следствия, когда член ОНК – потерпевший или свидетель по делу или близкий родственник подследственного. Это особая ситуация, требующая другого разговора. Но если дело завершено, осужденный отбывает наказание, то в чем смысл ограничивать работу ОНК в этой учреждении ФСИН, даже если он ранее был защитником одного из сидельцев там? Вопрос риторический – перестарался законодатель, расширив указанные ограничения на ситуации, их не требующие. Так удобней было – ввести запрет нВ всю «полевую» работу членов ОНК в тех случаях, когда он имел касательство к законченным уголовным делам.
Вывод прост: необходимо вносить поправки в эту статью ФЗ-76, как и во многие другие, где неоправданно были введены подобные ограничения на разные форматы работы членов ОНК (съемка помещений, фиксация нарушений, беседы о том, с чем столкнулся арестант ранее и т.д.). Готовы ли парламент и ведомства к этому? Навряд ли в ситуации все большего секвестра полномочий ОНК, от которых хотят лишь одного – удобных для админимтрации учреждения визитов «доброй воли». Цель которых – не мешать работе этих учреждений, как было прямо сказано в ГосДуме при обсуждении концепции поправок в ФЗ-76 одним из руководителей ФСИН. Грамотные (право)защитники с опытом защиты подсудимых тут могут помешать…
