«В ОНК приходят по зову сердца те, кто хочет помочь другим»

О том, кто и зачем идет в ОНК, и о том, как общественникам реально удается помочь людям, оказавшимся в местах лишения свободы, рассказала Лариса Расческова, которая уже восемь лет занимает пост председателя ОНК Республики Татарстан (РТ).

«Мы имеем право проверить все вплоть до туалетной бумаги. Смотрим, насколько чисто в камерах, чем кормят осужденных или задержанных и даже не громко ли играет радио. Ведь даже такой, казалось бы, малозначительный фактор может сказаться на состоянии человека, — рассказывает Лариса Расческова. — За восемь лет моей работы произошло и изменилось очень многое. Когда я только пришла, складывалось впечатление, что для руководителей подконтрольных нам ведомств мы непонятная организация, доставляющая всем одни проблемы и неприятности. Конечно, неудобства мы и сейчас создаем. Такая работа».

ОНК в Татарстане существует с 2008 года. За это время поменялись не только отношения между общественниками и сотрудниками УФСИН, МВД, но и условия содержания задержанных и осужденных, говорит Расческова.

Сегодня ОНК четвертого состава состоит из 12 человек. Среди них священнослужители как от митрополии, так и от муфтията, юристы и бывшие осужденные.

«Сюда приходят по зову сердца. Кто-то борется за справедливость, за свободу, кто-то сам прошел через это и теперь хочет помочь другим. Люди просто стараются помочь, насколько это возможно. За свою работу мы не получаем зарплату и не можем принимать денежные благодарности — делается все на общественных началах», — объясняет общественница.

Комиссия не может влиять на судебные органы, не оказывает юридическую помощь по конкретным делам, не имеет права вмешиваться в ход следствия, дознания. Часто в комиссию обращаются по вопросам, которые не входят в компетенцию ОНК. Например, много тех, кто не согласен с решением суда или действиями следственных органов. В этом случае члены комиссии передают обращения в прокуратуру, омбудсмену и другим ведомствам.

В среднем за год общественники проводят в местах принудительного содержания около ста проверок. Как правило, поводом для посещения спецучреждений становятся жалобы граждан. Проверки ОНК проводит самостоятельно или при участии сотрудников прокуратуры и омбудсменов.

«Как я заметила для себя, в нашей работе попадается два вида людей: одни — которые все осознали еще в СИЗО, в колонии спокойно трудятся и соблюдают режим, а есть те, кому нравится жаловаться. После проверок выясняется, что из того, что пишут, процентов 20 не имеет под собой почвы», — делится Лариса Расческова.

Одной из проблем татарстанского УФСИН Лариса Расческова называет устаревшие здания СИЗО и колоний, ведь часть этих учреждений располагается в строениях порой почти с вековой историей.

«Многим зданиям требуется капитальный ремонт: там то крыша течет, то на стенах грибок. В некоторых камерах холодно, влажно, а это прямой путь к туберкулезу. Сегодня все ждут новое здание СИЗО, которое будет построено вместо СИЗО-2. Это учреждение уже не вмещает всех подследственных, а женская часть изолятора — это здание Макарьевской церкви, построенной в 1712 году», — рассказывает председатель комиссии.

Хотя руководство УФСИН Татарстана работает в этом направлении — во многих спецучреждениях проводится капитальный ремонт, отмечает Расческова. Ремонтируются корпуса в СИЗО-1, СИЗО-5. В СИЗО-1 в новом отремонтированном корпусе камеры оборудованы санузлом с душем, есть камера для содержания инвалидов.

За восемь лет работы в ОНК сталкивалась с разными историями — осужденные зашивали рты в знак протеста, прибивали себя к табуреткам и провоцировали волнения в отряде. Многие вопросы удавалось решить на месте, говорит председатель ОНК. Общественники приезжали с прокурорами и с уполномоченным по правам человека в Республике Татарстан, беседовали — и разрешали ситуацию.

Сегодня в колониях спокойно — без происшествий, делится Расческова. За последние шесть лет случилось несколько волнений, но разрешились ситуации мирно и достаточно быстро.

«Один раз осужденные в отряде матрацы порезали и выкинули их на улицу, в другой раз в ПКТ (помещение камерного типа) во второй колонии устроили бунт. Здание там очень старое, после дождей стены промокают. Сидельцы забунтовали, попросили вызвать нас. Мы приехали, беседовали с ними часа два, потом осужденные попросили нас, чтобы к ним приехал глава УФСИН. Мы тогда целый день ездили из колонии в управление и обратно», — вспоминает общественница.

Требования заключенных были выполнены. «Надо сказать, что руководство УФСИН России по РТ очень внимательно относится к рекомендациям ОНК РТ», — отмечает Расческова.

Лариса Расческова утверждает, что за время работы в ОНК она заметила изменение в отношении сотрудников УФСИН к осужденным — оно стало более спокойным, «человечным».

Несмотря на это, жалобы на сотрудников продолжают поступать.

«Некоторые жалуются, что сотрудники колоний к ним придираются, мол, не так поздоровался, не так ответил. Бывает, и у сотрудников к осужденным претензии по нарушению режима. Все эти конфликты пытаемся разрешить. Да и начальники колоний сами стараются выявлять недобросовестных сотрудников, не дожидаясь прокурорских представлений и проверок», — говорит собеседница.

Даже такие, казалось бы, незначительные детали могут повлиять на эмоциональное состояние осужденного, считает председатель ОНК РТ.

«Люди находятся в замкнутом пространстве, и, когда осужденный чувствует к себе негативное отношение со стороны сотрудника колонии, это морально очень давит. Ведь, пока он находится в колонии, он зависит от этого человека. Если есть негатив, осужденный может сорваться. Были даже случаи суицида», — рассуждает Расческова.

Среди других проблем — завышенные цены в магазинах при колониях и изоляторах, где, к примеру, туалетная бумага стоит в 10 раз дороже, чем на воле.

«Это и вес передачек от родственников, который московские правозащитники требуют поднять до 50 килограммов, при этом не задумываясь, сколько она будет досматриваться. Как правило, на передаче не хватает сотрудников, из-за чего создается очередь, а это может привести к возникновению конфликтов среди родственников на территории учреждения. Все эти вопросы предстоит решать в ближайшее время», — отмечает председатель ОНК.

Одним из полей деятельности ОНК является ресоциализация осужденных. Вопрос остается острым уже много лет. На сегодня, по статистике, каждый второй осужденный вновь попадает в колонию. Впервые оказавшись в заключении, человек зачастую теряет семью, работу, а иногда и жилье. Выйдя на волю, он не может найти, чем заработать на хлеб, и повторно идет на преступление. Есть и те, кого заводят в тупик алкоголь и наркотики.

Этим вопросом озадачился один из членов ОНК Альберт Зарипов, директор общественной организации «Профилактика и инициатива в области охраны здоровья населения и предотвращения социально негативных явлений», которая помогает наркозависимым. Благодаря ему в исправительной колонии № 19 стартовал пилотный проект по реабилитации осужденных, имеющих наркозависимость.

Для участников проекта создали специальные условия, с ними проводят занятия психологи и психиатры, а также те, кто когда-то сам смог побороть свою зависимость.

Идет большая работа по трудоустройству не только бывших осужденных, но и тех, кто находится в исправительном центре. Найти работу очень важно, например, для тех, кто освободился условно-досрочно. По условиям они обязательно должны иметь постоянный заработок, иначе — снова за решетку. Да и после освобождения нужно просто как-то зарабатывать на жизнь.

«Один мужчина покончил с собой, только поступив в колонию, прямо в карантине. Он был судим уже второй раз как злостный неплательщик алиментов. Нигде не работал, не мог платить, попал за решетку. Выйдя на свободу, снова не смог устроиться. Видимо, не нашел другого выхода», — рассказывает Лариса Расческова.

При этом некоторые осужденные, несмотря на все предоставленные возможности, не хотят работать. Происходит это, по мнению общественников, из-за отсутствия мотивации.

«Прежде всего этот принцип, к сожалению, установлен в колониях законодательно, когда трудоустроенные осужденные несут расходы на свое содержание из своей заработной платы и получают на руки только 25 процентов от зарплаты, где-то в районе трех тысяч. У осужденных, привлеченных к труду, вычитают за питание, одежду и коммунально-бытовые услуги. В то же время неработающие осужденные находятся полностью на государственном обеспечении», — отмечает Расческова.

Помогать с трудоустройством в местах лишения свободы начинают с первых дней отбывания наказания — можно получить несколько рабочих профессий. В колониях учат на сварщиков, слесарей, портных и токарей. Правда, считает Лариса Расческова, не все профессии, которые осужденные получают в колонии, востребованы на воле. Также нужно говорить о сложностях в развитии производства, связанных с отсутствием государственных заказов, трудности в открытии филиалов по обучению новым профессиям и т.д.

Особенно важным пунктом в задачах общественников стала помощь несовершеннолетним, содержащимся в следственном изоляторе.

«Когда видишь детей за решеткой — это убивает. Многие из них потерялись в жизни. Кстати, с несовершеннолетними очень тяжко, как правило, нет родителей, утеряны все социальные связи. Порой им возвращаться даже некуда. С уполномоченным по правам ребенка в РТ Гузель Удачиной не только проводим для них приемы по разным вопросам, но и перед каждым Новым годом поздравляем несовершеннолетних и дарим сладкие подарки», — рассказывает председатель ОНК.

Члены ОНК для обмена опытом выезжали в одну из самых больших швейцарских колоний, где содержится около 400 человек. В наших, как правило, эта цифра достигает двух тысяч.

«Посещали тюрьму, находящуюся недалеко от Цюриха. Что нас поразило: у них нет комнат для длительных свиданий, как у нас. Общение происходит в одном большом помещении, они могут выйти на территорию, чтобы пообщаться в парке, либо сидеть за столом», — рассказывает Лариса Расческова.

С трудоустройством осужденных в колониях Швейцарии проблем практически нет — трудоустроены все.

«У нас такое возможно далеко не всегда из-за отсутствия заказов. А у них все работают, потому что заказы на продукцию есть. Например, у них есть теплицы, где выращивается зелень для супермаркетов. Есть производство йогуртов для сетевых магазинов. Делают вино, представляете? Есть свой виноградник и построен винный погреб, где хранится готовая продукция», — поделилась председатель ОНК.

Мотивация к труду у швейцарских осужденных очень мощная, подчеркивает общественница.

«Мы задавали директору вопрос про медицинское обеспечение и лечение осужденных. В тюрьме хорошие современные медкабинеты, даже стоматологический. Спрашиваем: как вы лечите? Ответ: у нас бесплатно только зубы вырывают, все остальное лечение только за деньги. Получается, что ты работаешь, зарабатываешь деньги и на них покупаешь услуги — от кабельного телевидения в камере до медицины. И наоборот: если не работаешь, то у тебя нет ничего», — объясняет общественник.

За тунеядство в швейцарской тюрьме сажают в карцер, в целом же наказания за нарушения там намного строже, чем в России.

«Еще пример — у них очень тяжело получить УДО. Для этого собирается целая комиссия, которая очень досконально и долго перепроверяет документы и принимает решение. Там даже есть специальная тюрьма, где сидят люди старше 60 лет. Они не могут выйти из-за того, что комиссия признает их социально опасными элементами. Фактически это дом престарелых за решеткой», — говорит Расческова.

Члены ОНК не могут требовать от ведомств, чтобы для содержания задержанных и осужденных строили новые здания. Иногда достаточно соблюдать чистоту и своевременно делать ремонт, что под силу любому ведомству, считает Расческова.

«На самом деле все зависит от начальника учреждения. Где-то может быть новое здание, но там в камере бегают тараканы, матрацы и постельное белье зарастают грязью, а где-то старое здание, но там идеальный порядок», — рассказывает она.

По всей республике в 2013 году в отделах полиции МВД по РТ прошел капитальный ремонт камер содержания задержанных лиц (КСЗЛ). Во всех комнатах административно-задержанных были заново сделаны полы, стены, установлены новые двери из антивандального стекла, новые окна, дневной свет и вытяжка, отмечает Лариса Расческова.

«Тогда я шутила, что задержанные находятся в лучших условиях, чем сотрудники дежурных частей, и в случае чего те могут даже отдыхать в камерах», — вспоминает она.

За последнее время построено несколько новых зданий изоляторов временного содержания (ИВС), капитально отремонтированы некоторые отделы полиции.

На сегодняшний день все ИВС и КСЗЛ оборудованы видеонаблюдением. Такие меры позволяют обеспечить безопасность самих задержанных и предотвратить нарушения режима.

«Изображение с камер транслируется не только на мониторы дежурных частей отделов полиции, но и в дежурную часть республиканского МВД, где полученное изображение записывается в круглосуточном режиме и хранится на специальных серверах. Ни один сотрудник любого городского отдела полиции не имеет технической возможности редактировать или удалять эти записи», — объясняет Расческова.

Видео транслируется даже на монитор министра внутренних дел республики.

«Был случай, когда Артем Хохорин по камере видеонаблюдения, установленной в КСЗЛ, обратил внимание, что в одной из камер отдела полиции задержанному холодно, как ему показалось. Министр тут же позвонил начальнику отдела полиции: “Что у тебя там человек в камере мерзнет? Дай одеяло”. Одеяло выдали», — вспоминает председатель комиссии.

Часто камеры выручают и сотрудников полиции. Яркий пример тому — случай в ОП «Восход», куда был доставлен молодой человек за мелкое хулиганство.

«Дебошир угрожал пожаловаться на полицейских за нанесение побоев и требовал всех наказать, затем стал биться головой о металлическую решетку двери (кстати, теперь двери в камерах из прочного стекла). Когда же ему была продемонстрирована видеозапись, задержанный понял, что провокации бесполезны, и успокоился», — рассказывает Расческова.

По инициативе ОНК в отделах полиции были созданы комнаты по приему граждан, хотя раньше там не всегда можно было найти стол, чтобы написать заявление.

«Мы также проверяем книгу доставленных лиц, проверяем, сколько содержалось человек. Там же тоже есть ограничения по времени задержания. Может быть, жалобы у него какие-то были. Мы настояли, чтобы они завели журнал вызова скорой помощи, в котором указывают, во сколько была вызвана скорая, во сколько прибыла», — рассказывает общественница.

Общественники берутся не только за глобальные вопросы, но и работают над мелочами. Например, сейчас их очень волнует проблема с питьевой водой для задержанных.

«В КСЗЛах отделов полиции отсутствуют бачки с питьевой водой, дежурные выходят из ситуации кто как может. Ставят чайники для задержанных, водят до дежурной части попить… Проблемы с питьевой водой есть и в ИВС, и спецприемниках МВД по РТ. Бачки в камерах стоят, а воды в них нет. Мы были как-то свидетелями: зашли в камеру, сидит человек и смотрит на таблетки, разложенные перед собой, — не может их принять, потому что ему попросту нечем их запить», — возмущается Расческова.

Кому-то воду привозят родственники, кто-то пьет из-под крана — выкручиваются как могут, рассказывает председатель комиссии.

Заходят члены ОНК РТ и в спецучреждения для иностранных граждан, подлежащих выдворению. Многие мигранты находятся там длительное время, некоторые даже более восьми месяцев. Как правило, у большинства отсутствуют документы.

«Проводили проверку с уполномоченным по правам человека в РТ Сарией Сабурской. Обратился к нам тогда пожилой мужчина. Плачет, говорит, что живет в России давно, здесь у него и дети, и внуки выросли, и жену здесь похоронил. Но в один день его остановили при проверке документов, а у него паспорт СССР! Как его столько времени уберегало от полицейских патрулей?! Но чем ему сейчас поможешь? И он не один такой. Несчастные окружили нас тогда плотным кольцом, задавая вопросы. Долго всем объясняли, что все документы нужно делать сразу по приезде», — вспоминает общественник.

Нахождение в замкнутом пространстве и дальнейшая неизвестность создают общую негативную атмосферу в таких учреждениях, рассказывает Лариса Расческова. ОНК РТ совместно с уполномоченным по правам человека в РТ создали методическое пособие для нелегалов, которое поможет им в трудных ситуациях. Мигранты в нем могут найти адреса и телефоны нужных им ведомств и рекомендации, какие шаги предпринять в первую очередь при внештатных ситуациях.

По статистике УФСИН, 80 процентов осужденных поступают в места заключения с заболеваниями, и часть из них — хронические. Осужденных бесплатно лечат, проводят необходимые обследования. В ноябре 2015 года во второй казанской колонии было открыто капитально отремонтированное здание больницы, куда было завезено новое оборудование. Но острой в УФСИН остается проблема обеспечения врачами — узкими специалистами.

«Я сама по договоренности с руководством УФСИН России по РТ привозила офтальмолога в колонию на консультацию. На консультацию пришли шесть человек, после консультации врач-офтальмолог четверых из них отправил на срочные операции. Операции сделали, глаза спасли», — вспоминает Расческова.

Получить консультацию таких специалистов вполне возможно, правда, потребуется больше времени, ведь надо записаться на прием, дождаться очереди. УФСИН старается заключать договоры с гражданскими клиниками на медицинское обслуживание. Но не всегда это просто.

«Был на моей памяти один осужденный, молодой, здоровый лоб такой, лет тридцати. На работу не ходил, говорил, что что-то у него с головой. Требовал полное обследование! И томографию ему делали, и сосуды проверяли, даже сосудистого хирурга приглашали на консультацию. Врачи говорят, что диагноз несерьезный, а он все равно требует продолжить обследование. На одной из бесед он мне заявляет: “У нас медицина бесплатная, так что делайте все по полной программе! Вот выйду на волю, а там никто мной заниматься не будет”», — вспоминает общественник.

Некоторые проблемы с медициной есть и в МВД по РТ. Сегодня в Татарстане работает около 40 ИВС и 30 спецприемников, и во многих из них нет фельдшера.

«ИВС работают по скорой помощи, так как содержание медкабинета требует материальных затрат, лицензирования, но на многое финансирование не предусмотрено. Если человек попадает в ИВС с хроническим заболеванием, то в СИЗО он переводится в запущенном состоянии. От руководства УФСИН поступает много жалоб, что за время нахождения в ИВС люди не получают должной медицинской помощи. В медицинских случаях сотрудники ИВС вызывают карету cкорой помощи, которая может приехать с большим опозданием. Например, при проверке журнала вызова карет скорой помощи было выявлено, что в одном случае скорая ехала сорок минут, в другом больше часа», — объясняет Лариса Расческова.

Такие проблемы характерны для многих регионов. Сложные вопросы члены ОНК выносят на совещания с руководством ведомств в Москве. Общественная палата Российской Федерации часто собирает всех общественников на совместные совещания. Наблюдательные комиссии уже более 11 лет осуществляют контроль за соблюдением прав человека в местах принудительного содержания. В настоящее время ОНК функционируют в 83 субъектах Российской Федерации и состоят более чем из тысячи человек.

«ОНК — это важная работа общественных объединений совместно с ФСИН и МВД. Стоит отметить, что руководство ведомств очень внимательно относится к деятельности комиссий и старается организовать продуктивное взаимодействие. Ведомства стали более открытыми. Руководители увидели в ОНК не столько занозу, сколько помощников в выявлении недостатков в их работе. Но это не говорит, что общественные наблюдательные комиссии стали карманными, как считают некоторые правозащитники. При проверках мы ковыряемся, бываем дотошно противными, ругаемся с руководством ФСИН и МВД и стараемся совместными усилиями решить возникающие проблемы», — отмечает председатель ОНК Республики Татарстан.

В настоящее время члены ОНК РТ входят в общественные советы ведомств, экспертные советы, различные комиссии. Участвуют в работе Центра общественного контроля в сфере государственного и муниципального управления при Общественной палате РТ. Каждый месяц общественники Татарстана в составе комиссии проводят прием осужденных граждан в рамках Дней правовой помощи, которые проходят по инициативе уполномоченного по правам человека в Республике Татарстан Сарии Сабурской. Принимают участие в совместных совещаниях при министерстве юстиции РТ по вопросам включения в проект Стратегии по правам человека в Республике Татарстан на 2014–2021 годы дополнительных мероприятий по линии ОНК РТ.