19 Октября помощник депутата Пономарева Леонид Развозжаев обратился за политическим убежищем в представительство ООН в Киеве. На выходе из здания его затолкали в автомобиль неизвестные в масках и скрылись. Спустя двое суток Следственный комитет РФ заявил, что Развозжаев явился с повинной и признался, что на грузинские деньги готовил массовые беспорядки 6 мая вместе с Удальцовым и Лебедевым. Позже Развозжаев сказал, что его пытали и выбивали признание. Пытки для России не новость, но спецоперация в чужой стране, угрозы убить детей — такого не было давно. БГ посмотрел, что об этом говорили и писали, и опросил правозащитников, адвокатов и диссидентов.
Леонид Развозжаев: «Все допросы проходили в подвале. Я был в маске, в шапке без прорезей, и мои похитители тоже были в масках. Мне кажется, что у меня даже было две маски – тоненькая и толстая. Вот так я и сидел в скованном положении. Они говорили мне: если ты не ответишь на наши вопросы, то твои дети будут убиты. Основная цель – я должен был дать показания. <…> Мне страшно в одиночной камере. Прошлую ночь я не мог спать. Боялся, что они снова придут ко мне сюда. Кто они? Те люди, которые меня похитили и пытали». (The New Times, 23.10.12)
Зоя Светова, член Общественной наблюдательной комиссии (ОНК), журналист, добилась встречи с Развозжаевым в СИЗО: «Первое и самое сильное ощущение от его рассказа – настоящий шок. Хотелось просто убежать из этой камеры и ничего не слышать. Его перевезли через границу, переместили в другую машину, отвезли, как он считает, в частный дом в Брянской области. Там он был прикован наручниками – и ногами, и руками. Мою мать, Зою Крахмальникову, обвиняли в 1982 году в антисоветской пропаганде и агитации. Пока шло следствие, она год сидела в Лефортово, и ей говорили: «Пока мы не будем трогать твоих детей, но, если ты не дашь признательные показания, у них могут быть проблемы». Для моей мамы это было самой страшной угрозой, давлением, которым можно было выбить любое признание вины».
Ольга Алленова, журналист: «Для многих людей это сейчас стало реальностью. Но на Кавказе это продолжается уже много лет. Пытали током, вгоняли иголки под ногти. Просто так, что ли, там арестованные в окна выбрасывались? Многие все эти годы делали вид, что Кавказ – это не про нас. Он сам по себе. И людей там пытают каких-то других – не имеющих к нам отношения. Да и они, скорее всего, виноваты. Кавказ – только полигон. Там обкатывают методы, которые потом применяют уже в больших городах. И, может, то, что делают с Развозжаевым, – результат того, что все эти годы, когда на Кавказе кого-то мучили и пытали, общество молчало». («Эхо Москвы», 24.10.12)
Анна Каретникова, зампред ОНК Москвы: «Нельзя сказать, что применялись физические пытки: Развозжаева не били током, не надевали пакет на голову. Но его сковывали наручниками, он находился в согнутом положении много часов, ему не давали еды и воды, угрожали расправой ему и семье, принуждали к оговору людей. Пытки применяются часто, но факт похищения по настолько резонансному делу зафиксирован впервые».
Юрий Шмидт, адвокат, защищал Михаила Ходорковского: «Факты, известные на данный момент, вызывают сомнение. Говорят, Развозжаев был похищен спецслужбами, но перед арестом он успел крикнуть, что это похищение и его нужно спасать, — как будто спецслужбы не могли доставить его тихо и незаметно. За короткий промежуток времени арестованный успел дать явку с повинной, отказаться от нее и обвинить СК в нарушении прав человека. Пока трудно разобраться, какие здесь были нарушения. В оппозиционном движении всегда есть много провокаторов, и даже люди вне сомнений могут оказаться осведомителями».
Ксения Собчак, журналист: «Почитала про явку с повинной Развозжаева. Просто п...дец. Религиозные войны, теперь пытки…» (twitter.Com/xenia_sobchak)
Георгий Сатаров, политолог, президент фонда «Индем»: «37-й. Я серьезно. Технология сталинского тотального террора состояла в цепной реакции признательных показаний, когда один «подпыточный» сдавал нескольких и т.д. <…> Короче. Если сейчас мы не отстоим Развозжаева, если сейчас не встать всем, то получат все. И дело не просто в нас конкретных. Стране грядет полный п…дец. Я это мягко сейчас формулирую. Вы уже выбрали, где жить? В каком осколке? Или куда слинять? Опаздываете. Или надо вставать». («Эхо Москвы», 24.10.12)
Елена Милашина, журналист: «Георгий Александрович (Сатаров. – БГ)! Вы, может быть, не заметили, но Кавказ почти весь отоварен пытками, Россия – на большую половину. Из тех, кого запытали в современной России, можно сделать две полноценные армии и устроить битву при Карфагене. А скамейки запасных хватит на целое Бородинское сражение. В России каждую секунду кого-то пытают. И не психологически, а самым что ни есть натуральным, экологически чистым способом. Вячеславу Мерехе, жителю Ставрополья, милиционеры засунули в задний проход ручку швабры. Пинком ноги. Мереха – инвалид, а менты – под домашним арестом. Имеют все шансы уйти от ответственности потому, что вы, Георгий Александрович, не призываете на сайте «Эха Москвы» отстоять Мереху. Потому что он не является оппозиционером и другом оппозиционера. И даже фигурантом дела 6 мая не является. И с Pussy Riot в храмах не поет. (Www.Facebook.Com /elena.Milashina)
Никита Петров, историк: «Уместно говорить о возвращении практики сталинской госбезопасности. Органы тогда часто действовали хитростью: человека выманивали на встречу, а затем похищали. Сходство и в том, что спецслужбы стремятся к пропагандистскому эффекту: они хотят дать понять, что ведут работу против настоящих врагов. Поэтому пытаются сразу же заявить о ярком успехе: подозреваемый признался. В судах это часто выглядит неубедительно, но к началу процесса у всех в памяти остается только первый эффект: вину признал».
Элла Панеях, социолог: «В смысле обращения с подследственным – это норма. Ненорма здесь ровно одна: то, что так обошлись не с каким-нибудь маргиналом, от которого добиваются признания в краже велосипеда, а с оппозиционером, у которого есть адвокат, общественное внимание и все прочее. Так обращаются в самой банальной уголовной полиции с сотнями тысяч людей каждый год. Завтра сверху скажут, что с вами так можно – то есть, что огласка больше не проблема, если речь идет о такой-то и такой-то категории граждан, и с вами так будет. Для этого абсолютно все готово, кроме команды «Можно!». Не команды «Фас!», подчеркиваю. Простого «Можно!» будет вполне достаточно». (Ella-p.Livejournal.Com)
«Большой город» , 29.10.2012, стр.3
Текст: Александр Борзенко, Маруся Горина
