По первичной информации, один из избитых был этапирован в межобластную больницу - ФКЛПУ им. Ф. П. Гааза. На следующий день - 28 октября - мы, члены ОНК Санкт-Петербурга Владимир Волохонский и Борис Пантелеев, посетили эту больницу. Информация об этапировании избитого осужденного из ФКУ ИК-6 в больницу не только не подтвердилась - мы не получили вообще ни единой жалобы (что большая редкость) хотя посещали мы разные отделения и беседовали с некоторыми осужденными так, как позволяет закон - вне слышимости сотрудниками администрации.
29 октября, вместе с членом ОНК СПб Надеждой Кошкиной, вооружившись фотоаппаратом и диктофоном, посетили и ФКУ ИК-6. Из шестерых предполагаемых фигурантов только двое подтвердили, частично, первичную информацию.
Со слов опрошенных, картина складывается такая. Сотрудники ФКУ ИК-6 Жердев и Горшков заставили осужденных, находящихся в БМ, выйти в жилую зону колонии. Причем один из опрашиваемых четко пояснил - он говорил сотрудникам Жердеву и Горшкову о том, что у него в колонии могут быть проблемы, однако вышеозначенные сотрудники этого осужденного в жилую зону все равно пытались вывести. Остаться в помещении ШИЗО, ПКТ, СУС ему удалось путем совершения вынужденного нарушения - отказавшись выполнять требование сотрудника о выходе в жилую зону (подтверждается записью в журнале водворенных в ШИЗО). За что он и получил дисциплинарное взыскание - водворение в ШИЗО.
Кстати, верю в версию осужденного - хотя это лишь мое мнение. И не только потому, что во время изложения своей печальной истории данный осужденный заплакал (до какого же состояния нужно довести человека, чтобы взрослый мужик начал судорожно всхлипывать в присутствии посторонних?). И не только потому, что жалобы на неадекватное поведение сотрудника Жердева поступали к нам и раньше. Но еще и потому, что увидел наконец-то самого виновника торжества - гражданина Жердева.
В середине разговора с одним из осужденных он, не спрашивая разрешения, вошел в помещение, предоставленное нам для бесед с предполагаемыми заявителями, и стал демонстративно ходить вокруг осужденных, пришедших к нам на прием. На мое замечание о том, что он - сотрудник Жердев - грубо нарушает ст. 23 УИК РФ гражданин Жердев отреагировал еще более странно - стал с истовой убежденностью доказывать, что, находясь рядом с нами, он не слушает, о чем мы говорим. А выйдя из помещения, все же, продолжал оставаться рядом с этим помещением. Его нахождение рядом с помещением, конечно, законом не запрещено, но по странному совпадению, те, кого мы вызывали в помещение для бесед, уходили обратно в жилую зону, даже и не попытавшись с нами встретиться и сообщить нам лично о своем нежелании общаться. Наверное - увидев Жердева. Возможно - услышав от него кое-какие «заветные» слова…
Осужденный Б., сообщив, что все его тело в синяках, написал разрешение на фото-видео и аудиозапись, публикацию сведений, однако, не пожелал написать объяснение по факту своего избиения и не захотел, чтобы мы его синяки сфотографировали. Пояснив, что в случае написания заявления опасается за свою жизнь и здоровье после нашего ухода.
Для полной ясности ситуации мы посетили одного из тех, кто не захотел с нами общаться - осужденного Ч. Он подтвердил свое нежелание общаться. Причем, даже после моего напоминания о его праве поговорить с нами наедине. Другой осужденный, посчитав почему-то возможным вмешаться в разговор с осужденным Ч., попытался интерпретировать мое предложение-напоминание осужденному Ч. (о праве говорить с нами наедине) как попытку оказания на него (ос. Ч.) давления.
Ах, какие знакомые мотивы. Ну прямо как в ИК-7 (т. н. «Яблоневка») где здоровенные верзилушки-осужденные, работающие дневальными в инвалидном отряде, пытались полтора месяца тому назад с жаром и ожесточенной жестикуляцией убедить меня в том, что заявления осужденных я вынуждаю писать чуть ли не под пыткой.
На мой взгляд, неадекватность поведения присуща не только сотруднику ФКУ ИК-6 Жердеву. По окончании визитирования ФКУ ИК-6, сопровождавший нас сотрудник этого учреждения привел в помещение дежурной части колонии для заполнения журнала посещения членами ОНК учреждения. По окончании заполнения журнала другой сотрудник, некто Курамшин, стал настойчиво убеждать нас в том, что мы - члены ОНК Санкт-Петербурга, мол, не имеем права находиться в помещении дежурной части колонии. Мои просьбы назвать нормативный акт, в котором именно такие слова обозначены - «членам ОНК запрещено находится в дежурной части» - равно как и ссылки на то, что федеральный закон № 76 ФЗ (который Курамшин должен знать) дающий нам право посещать и помещение дежурной части тоже, также мое упоминание о том, что федеральный закон имеет бОльшую процессуальную силу, нежели любой ведомственный акт - все это вызвало у гражданина Курамшина приступ крайней неучтивости в отношении меня. На все мои вопросы и пояснения гражданин Курамшин отвечал - «Вас проводить к выходу?». По человечески ситуацию понимаю - работа у сотрудников сложная, тяжелая, а психологов для сотрудников, насколько знаю, не хватает…
Тем не менее, в журнал посещения членами ОНК Санкт-Петербурга учреждения я внес свое особое мнение о некорректном поведении сотрудника Курамшина.
При этом, по согласованию с членом ОНК Санкт-Петербурга Надеждой Кошкиной, следуя правилу объективности, мы записали в данный журнал и благодарность, за вежливое и терпеливое сопровождение, сотрудникам ФКУ ИК-6 - Алексею Владимировичу Маркиянову и Алексею Валерьевичу Макарову.
ответственный секретарь комиссии,
руководитель Спб отделения «Комитета за гражданские права»
ИСТОЧНИК:http://zagr.org/1509.html
