Адвокат Мария Серновец — о том, почему в российских судах не приживаются европейские нормы правосудия
Не так давно председатель Конституционного Суда России Валерий Зорькин опубликовал в «Российской газете» статью «Россия и Страсбург. Проблемы реализации Конвенции о правах человека». Зорькин согласен, что Конвенция — составная часть правовой системы России, но дальше у него оговорка на оговорке: «участие Российской Федерации в международном договоре не означает отказа от своего суверенитета», «нежелание ЕСПЧ в большинстве случаев учитывать наличие и характер "внутристранового консенсуса" по острым правозащитным проблемам», «опасность политизации Конвенции»…
И вот что интересно. По мнению Зорькина, проблема в том, что «нежелание ссылаться на стандарты Конвенции и Европейского Суда чаще всего связано с недостаточным знанием и пониманием национальными судьями этих стандартов, то есть с недостаточностью образования судей», причем он имеет в виду не только Россию, но и другие страны. Зато других участников процесса — защиту и обвинение — Зорькин, кажется, в расчет не берет.
Позвольте мне высказать свои скромные комментарии относительно позиции председателя КС и его выводов. Я на протяжении последних четырех лет, выступая на стороне защиты по уголовным делам в судах общей юрисдикции, пытаюсь «склонить» судей к применению Конвенции о правах человека основных свобод и решений ЕСПЧ. И, что уж греха таить, Конституции Российской Федерации и решений Конституционного Суда тоже. О мужественном и активном сопротивлении судейского корпуса страны, включая самого г-на Зорькина, применению Конвенции и Конституции Российской Федерации я и хочу рассказать читателям.
Забегая немного вперед, подведу итог личным наблюдениям последних лет и выскажу собственное мнение: российские суды игнорируют законоположения Конвенции, включая решения ЕСПЧ, умышленно. Мой опыт позволяет мне счесть многие выводы г-на Зорькина, мягко говоря, ошибочными. Может быть, он просто не очень знаком с реалиями и особенностями судопроизводства по уголовным делам, происходящего в российских судах? Оно имеет мало общего с прописными истинами, записанными в уголовно-процессуальном законодательстве, Конституции РФ и Конвенции.
Опыт работы в российских судах у меня достаточно большой — как в судах первой и апелляционной инстанций, так и в кассационной инстанции на уровне судей Верховного Суда. И исходя из собственного опыта, заявляю: в российских судах присутствует полное единообразие в вопросах применения законоположений Конвенции, Конституции РФ, решений Конституционного Суда и ЕСПЧ. А если точнее, то неприменения. И утверждаю, что нежелание судей применять Конвенцию, в том числе ссылаться в решениях не только на ее нормы, но и на вердикты ЕСПЧ, — это именно нежелание, а не «недостаточные знания» и не недопонимание этих стандартов, как считает г-н Зорькин.
Бывает, что возникает острая необходимость применения решений ЕСПЧ в интересах конкретного «правосудия», и тогда тут же вспоминают и применяют законоположения Конвенции и практику ЕСПЧ, в том числе дела, неизвестные даже немногочисленным юристам, специализирующимся в этой области. Судьи владеют всевозможными мощными информационными юридическими ресурсами, доступными немногим. Практика показывает, что знают они намного больше, чем считает председатель Конституционного Суда.
При этом существует некая загадочная, одним судьям известная и понятная разница между оттенками нежелания. Когда защита упоминает Конституцию Российской Федерации или решения Конституционного Суда, у судей, их помощников, секретарей и другого обслуживающего аппарата это вызывает недобрые ухмылки или смех. Но если упомянуть Конвенцию и решения ЕСПЧ, встретите нескрываемое раздражение, злость, мгновенную враждебность к стороне защиты и упреки, чем-то напоминающие бессмертное «не учите меня жить» Эллочки-людоедки. Отдельного описания требует реакция судей судов разных уровней на ходатайства о применении в деле конкретных решений ЕСПЧ, норм Конвенции и Конституционного Суда вместе и с его решениями.
Приведу недавний пример из своей практики. Москва, Мещанский районный суд. Свидетель-полицейский красочно рассказывает о «плановом склонении» в ходе оперативно-розыскных мероприятий одного из обвиняемых к даче взятки другому лицу. Защита напоминает о правовых позициях ЕСПЧ по делам о провокациях. Судья Тр. без каких-либо стеснений, неловкости или боязни заявляет, что европейское правосудие — правосудие враждебное и российским судом не применяется, поэтому практика этого суда в расчет не берется. Кстати, этот же судья на стадии судебного следствия задолго до постановления приговора говорил о виновности одного из подсудимых.
Защита заявляет сначала возражения, а потом и отвод, исходя из правовых позиций ЕСПЧ и Конституционного Суда. Дальнейшее предсказуемо: судья Мещанского суда сам себя отводить не стал. Кстати, этот же судья признал незаконным ходатайство защиты об изготовлении протокола судебного разбирательства частями, несмотря на решение Конституционного Суда, согласно которому суд обязан создать условия для изготовления и ознакомления сторон с частями протокола. Заодно суд фактически признал незаконным еще одно решение Конституционного Суда, согласно которому уравнены права защиты и обвинения в получении от суда постановления об истребовании информации с технических каналов связи. Тем самым защита лишена возможности доказать суду, что доказательства обвинения подложные.
Все эти шедевры «Мещанского правосудия» стали предметом обжалования в апелляционной инстанции Московского городского суда. Содержание жалоб, основанных на решениях ЕСПЧ и Конституционного Суда, как и упоминания в судебном заседании о задачах, назначении правосудия и даваемой судьями присяги, вызвали у триумвирата апелляционной инстанции улыбки, смешки и негодование. В конечном итоге коллегия постановила, что у судьи Мещанского суда Москвы были все законные основания не брать самоотвод и отказать в удовлетворении заявленного ему отвода. И фактически подтвердила, что решения Конституционного Суда, на которых защита основывала свои ходатайства, в реальном суде силы не имеют.
О «правде жизни» так называемого правосудия можно говорить много и долго, оно давно стало не только «басманным», но и «перовским», «преображенским», «московским», «тверским», «мещанским»... Многим адвокатам из тех, кто честно и добросовестно выполняет свой профессиональный долг без кокетства со следствием и судом, есть что рассказать об этом. К сожалению, ни читать, ни слушать их жалобы и доводы не хотят в вышестоящих судебных инстанциях, да и в Конституционном Суде.
Прокуроры в творческом подходе к Конвенции и Конституции РФ не отстают от судейских. Вот, например, случай в апреле этого года. Судебные прения в Мосгорсуде. Защита ссылается на положения Конвенции и Конституции. Но тут прокурор из Московской городской прокуратуры Р. заявляет, что те применению не подлежат из-за введенных Евросоюзом и Америкой в отношении России санкций! Поясняю, прокурор говорил о неприменении части 4 статьи 15 Конституции, признающей составной частью правовой системы России общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день…
Нежелание судейского корпуса применять Конвенцию и решения ЕСПЧ, как впрочем, и Конституцию РФ, а также решения Конституционного Суда делает невозможным процесс фактической имплементации положений ЕСПЧ в российском национальном праве. Именно поэтому внутри страны отсутствуют эффективные средства правовой защиты. Единственной надеждой на правосудие для российских граждан остается ЕСПЧ.
Все знают, процедура обращения в ЕСПЧ сложная и очень долгая. Увы, никакой надежды на законность и справедливость правосудия в России нет, поэтому люди готовы ждать многие годы правосудия европейского. А тем, кто скажет, что количество обращений из России в ЕСПЧ за последние годы заметно уменьшилось, отвечу: эта статистика — не показатель эффективности правосудия российского. Такое мнение я бы назвала коллективным самообманом. По моему глубокому убеждению, причинно-следственная связь, как говорят юристы, между этими фактами отсутствует. Причины «снижения» обращений в ЕСПЧ носят в основном искусственный характер, их несколько, но это предмет отдельного разговора.
Правосудия в стране нет, тем более эффективного. Зато эффективно работает система, которая не позволяет представлять неоспоримые доказательства нарушений статей 6 и 13 Конвенции, гарантирующих справедливое судебное разбирательство и наличие внутри страны средств эффективной правовой защиты. Метод предельно прост — прежде всего, это банальная фальсификация протоколов судебных заседаний. Можете не сомневаться, в протоколе по делу, которое слушалось в Мещанском суде Москвы, тех высказываний судьи Тр., о которых я говорила, нет. Доказательства есть в аудиозаписи, которую вела защита (о чем суд был уведомлен заранее), сделанной на ее основе стенограмме, в замечаниях на протокол, а также в письменных возражениях и заявлении об отводе. Но кто это все читает, изучает, исследует? Никто, так как апелляционная инстанция такие материалы как доказательства защиты на стадии апелляции не принимает и к делу не приобщает.
Меж тем председатель КС чуть ли не оправдывает «недостаточно образованных» судей, неспособных применять Конвенцию. Государство (читай — мы, налогоплательщики) создало для судейского корпуса множество гарантий и всевозможных условий для осуществления ими надлежащего, в первую очередь, законного правосудия. Вот уже второе десятилетие длится судебная реформа, финансирование которой осуществляется как путем ежегодных бюджетных инвестиций, так и через федеральную целевую программу «Развитие судебной системы России». На словах цель судебной реформы — создание независимой судебной власти, способной эффективно защищать права и свободы гражданина и человека, отправление правосудия на основе принципа состязательности и равноправия сторон, расширения доступа к правосудию… Не каждый сможет сложить и посчитать суммы инвестиций, которые пошли на создание независимой судебной власти.
Судья не может, просто не имеет права позволить себе быть недостаточно образованным, иначе это не судья. Это непреложное правило. Дабы не вызывать дополнительного раздражения, не буду ссылаться на требования, предъявляемые к статусу судьи Всеобщей декларацией прав и свобод 1948 года и международным Пактом о гражданских и политических правах 1966 года, остановлюсь на нормах национального права — Кодексе судейской этики, утвержденном VIII Всероссийским съездом судей 19 декабря 2012 года. Статья 11 требует компетентности и добросовестности судьи как необходимых условий надлежащего исполнения обязанностей по осуществлению правосудия. Судья должен добросовестно, на высоком профессиональном уровне исполнять свои обязанности, принимать все меры для своевременного и квалифицированного рассмотрения дела.
Что из этого следует? На мой взгляд — запрет доверять осуществление правосудия человеку, который не знает законы, не умеет в них разбираться или лишен возможности (способности) к каждодневному профессиональному самосовершенствованию и росту. Хотели бы вы пойти лечиться к малограмотному врачу, профессиональное самообразование которого остановилось после окончания ординатуры?
Но если пациент, нуждающийся в медицинской помощи, при определенных условиях может выбрать врача, то обвиняемый в выборе судьи такого права лишен. Судья назначается государством, следовательно, государство обязано контролировать профессиональную зрелость и грамотность судьи. Кодексом на судей возложена обязанность осуществлять профессиональную деятельность в строгом соответствии с законом, придерживаясь независимой и беспристрастной позиции в отношении всех участников процесса. Кодекс требует объективности и беспристрастности, без которых не может быть правосудия.
В постановлении Конституционного Суда от 28 февраля 2008 года разъяснены понятия и значение статуса судьи: «несменяемость и неприкосновенность судьи, будучи элементами его конституционно-правового статуса и одновременно гарантиями самостоятельности и независимости судебной власти, являются не личной привилегией гражданина, а средством защиты публичных интересов, прежде всего интересов правосудия, цель которого — защита прав и свобод человека и гражданина (статья 18 Конституции РФ), и не только не исключает, а предполагает повышенную ответственность судьи за выполнение им профессиональных обязанностей, соблюдение законов и правил судейской этики…»
Так что не предоставляет закон судье никаких преференций, как и не дает индульгенций, если тот не успел выучить (узнать) законоположения Конституции, Конвенции и практику ЕСПЧ и КС.
Нельзя не отметить, что для судей регулярно проводят обучающие курсы по вопросам международного и конституционного права, как в России, так и за рубежом, в том числе и в Страсбурге, колыбели европейского правосудия, об имплементации которого говорит г-н Зорькин. Решения ЕСПЧ имеются в правовых базах, установленных в каждом суде. На сайтах госзакупок можно узнать перечень и стоимость ежегодно закупаемой для судейского корпуса литературы, среди которой все существующие в юридическом сообществе журналы и издания, включая практику ЕСПЧ. Поверьте, это золотая по содержанию и стоимости литература. Любой практикующий юрист позавидует возможностям судей держать в руках и читать эти шедевры. Все это, включая обучение судей, происходит за счет налоплательщиков, поэтому недостаточная образованность судей, непонимание ими стандартов ЕСПЧ — непозволительная и слишком дорогая роскошь для нашего правосудия, особенно, когда речь идет о судьбах и жизни людей.
И последнее, на мой профессиональный взгляд: стандарты и требования Конвенции, как и правовые позиции ЕСПЧ, мало чем отличаются от законоположений Конституции Российской Федерации и решений Конституционного Суда. Именно поэтому они столь одинаково нелюбимы и неприменяемы судами при рассмотрении дел. Это доказывает изначальную гармонизацию российской правовой системы (в том виде, в котором она должна быть согласно закону) с общеевропейским правовым пространством.
Правосудие, если оно по-настоящему независимо и основано на законе, не может зависеть от чьей-либо политической воли, на то оно и правосудие! Иное означает если не полное его отсутствие, то как минимум существование в глубоко болезненном виде, далеком от правил, норм и стандартов. И требует незамедлительного активного лечения.
