О взаимодействии с гражданским обществом – так, если сокращенно, называлось заседании коллегии ФСИН 28 марта. Вернее, о его институтах – об ОНК, общественных и попечительских советах, религиозных организациях.
Больше всего досталось – времени и «на орехи», конечно, первым.
Наверно, потому, что, судя по аналитической справке самого ФСИН, на долю 753 членов ОНК в 80 субъектах Федерации приходится в 2012 году:
– 2575 посещений учреждений УИС, 10100 бесед с заключенными, прием более 1500 жалоб и обращений от них. Самые популярные темы из около 550 заключений (актов) по итогам проверок приходится на бытовые условия и ремонт в МЛС, медпомощь и трудоустройство содержащихся под стражей. Кроме того, члены ОНК более 1580 раз принимали участие в работе комиссий исправительных учреждений по разным вопросам отбывания наказания.
Среди многих положительных характеристик с адрес ОНК были слышны и упреки.
Например, отмечается, что в их рядах 39 граждан, ранее привлекавшихся к ответственности (в 2010 г. – 30), а имеющих близких родственников, отбывающих наказание, аж 12 человек! Почему именно это так озаботило ведомство – вопрос риторический.
В целом докладчики (оба из ФСИН, конечно) отмечали позитив взаимодействия с разного рода общественностью, особенно с представителями конфессий. Последним уделено в справке и докладах чуть ли не в 2 раза больше места и времени, чем ОНК и общественным советам при органах ФСИН, которые вчистую проигрывают по своей активности членам ОНК. Недостатки были отмечены со всех сторон – в одних регионах (Иркутск, Орел) наказаны начальники, не пустившие контролеров в свои учреждения, а в других (Ростов) местная ОНК посмела распространять анкету в ИК-1, на что ей закон позволения не давал.
Но были и более серьезные нападки: начальник УФСИН из Коми специально отметил двух членов местной ОНК (одного в прошлом составе), которые не то проносят в колонии (мобильный телефон и деньги в кармане или электронную книгу для брата-заключенного).
На общем фоне эффективного взаимодействия местных тюремщиков с общественными организациями, руководителю ГУФСИН понадобились персональные обвинения в столь «страшных» нарушениях и упреки их организациям как иноагентам, проникающим в зоны. Все тот же зловредный Мезак был уличен в склонении сидельцев к написанию жалоб в ЕСПЧ, причем в групповой и, потому видно, особо извращенной форме.
Правда, это же выступление началось с констатации эффективности взаимодействия с Коми-ОНК: совместно выработаны и апробированы критерии достоверности добываемой ее членами информации, что позволяет им только после этого выходить на публику; общественникам дозволяется проносить с собой технические средства регистрации увиденного в МЛС.
Были среди выступавших «от гражданского общества» те, кто упрекал «плохих» ОНКовцев в извращении святого дела общественного контроля, его политизированности и непрозрачности их собственной работы на фоне объективности и позитивности усилий самих ораторов. Это говорилось, исходя из простой аксиомы: ОНК – помощники тех, кто работает в УИС, или тех ее бывших офицеров, которые теперь сами отбывают наказание в невыносимых для них условиях. Не буду приводить имена и примеры – они и так известны в нашей среде…
Немалую дискуссию вызвало среди общественников отношение к известной Концепции развития УИС до 2020 года, вернее даже не к самому ее тексту, а к тому, что происходило последние годы на практике. Кто-то критиковал сокращение персонала учреждений УИС, а другие больше сосредоточились на переходе к камерно-тюремной системе, по ходу подготовки к которому уже произошло много нарушений прав заключенных и их родственников. Менее оживленно обсуждались проблемы пробации, не столько об отсутствующей системе ее, сколько о заботе ФСИН и общественников о реабилитации осужденных и их будущем трудоустройстве.
Сошлись все на том, что работы – непочатый край, а потому лучше «видеть и слышать» друг друга, чем гордиться достижениями и впадать в конфронтацию. Благие пожелания…
