Обращение к членам ОНК Пермского края
21 апреля 2015 года я оказался в поселке Ныроб Пермского края. Пасмурный день, весь день моросило. Кругом мокрые серые дома, люди в серых одеждах. Гармония — люди в ладу с природой. И приехал я не по-праздничному поводу. Вместе с пензенским правозащитником Юрием Гайдаржи, который попросил меня помочь в посещении осужденных, подавших ему многочисленные жалобы. Лично я обработал около пяти десятков заявлений осужденных, отбывающих наказание в ФКУ ИК-11 ОИК-11 ГУФСИН России по Пермскому краю.
В них боль и страдание, недоумение от происходящего с ними, выраженное обыденными фразами от понимания привычности несправедливого обращения с ними.
Я читаю эти заявления и с каждым прочитанным заявлением мне все страшнее и страшнее. За последние полгода умерло пять человек в туберкулезном отделении, которая находится в составе ИК-11..
Краткие фразы описывают пермский круг ада, еще не нашедший своих современных Данте и Шаламова.
«80 человек больных туберкулезом, половина тяжелобольные, палаты переполнены, в одной из палат на 12 квадратных метрах лежат 6 (Шесть) больных. В палатах постоянный запах фекалий, сырость из подвала, затхлость, угловые стены холодные, рамы прогнили, часть окон застеклена ломанными кусочками стекла, сквозняк. Единственное развлечение — мыши.
Обыкновенное питание — разваренная сечка, иногда не до конца. Диетпитания нет (дают иногда, но редко. Один из осужденных так и написал, что с момента своего приезда не видел творога).
При этом проблема с посылками и передачами. Часть продуктов администрация колонии внесла в свой список запрещенных для передачи. При этом действует Интернет-магазин. Одновременно осужденные лишены возможности потратить деньги со своего лицевого счета на покупку продуктов и товаров первой необходимости, так как больные не могут пользоваться магазином.
Нельзя быстро перевести деньги на волю, затягивают до месяца. Проблема с получением посылок, отправлением писем.
Зимой холодно, батареи плохо греют.
С прошлого года два десятка осужденнных не могут вставить зубы. Приехал стоматолог, вырвал зубы и подготовил для протезирования. В следующий свой приезд врач отказался заниматься протезированием, так как администрация колонии якобы запретила ему. Осужденные не могут пережевывать твердую пищу. В результате расстройство желудка, гастрит, язва у многих из них.
В отделении нет прожарочных шкафов.
Нет врачей -специалистов. Например, уролога. Осужденный испытывает сильные постоянные боли. Реакции врачей нет.»
Это краткое описание жалоб осужденных. Для проверки надо встретиться с ними и администрацией. Но, как всегда, на мои заявления о предоставлении свиданий с осужденными ,ответ один — мы не даем разрешения, езжайте в Пермь, ГУФСИН разрешит и мы разрешим. При этом тюремщики даже не хотят поговорить о положении осужденных — не ваше, мол, дело.
На другой день в Ныроб приехали представители аппарата УПЧ РФ. Как мне передали в колонию пустили одного из них, бывшего тюремщика. Второй сотрудник аппарата имеет правозащитные корни — его не пустили. Посмотрим на результат посещения.
У меня вопрос к членам Пермской ОНК. Если у вас нет возможности посещать колонии, то ответьте открыто — почему. Если нет денег, откройте счет и люди, в том числе родственники осужденных, соберут вам деньги на поездку. Если нет желания работать, то уйдите из ОНК сами. Если вы действительно честные и хорошие правозащитники, как вас рекомендуют отдельные знакомые мне правозащитники. Не делайте видимость работы, работайте.
Я, член ОНК Республики Мордовия, испытываю проблемы в посещении колоний УФСИН России по Республике Мордовия (которые вряд ли отличаются от пермских). За прошлый год удалось посетить три колонии. Мог бы и больше, но не так просто найти напарника для посещения. Два официальных мордовских правозащитника фактически не участвуют в работе ОНК. Остальные члены ОНК пришли в комиссию по призыву партии. Я рад тому, что иногда мне удается с ними посетить места принудительного содержания.
По двум колониям в наших заключениях указано про недостаточность жилой площади. А ставили ли вы вопрос о жилой площади в ИК-11, о бытовых условиях? В 1989 году я лежал в ожоговом отделении. Так получилось, что в мае-июне 1989 года был страшный наплыв ожоговых больных. Все палаты были забиты, лежали в коридорах. Но через месяц все рассосалось. Поэтому я могу представить ситуацию, когда в битком набитой комнате лежат тяжелобольные. В ИК-11 в таких условиях больные лежат годами!
Так жить нельзя. Или можно? Жду ответ.
Марьин Сергей Трофимович, член ОНК Республики Мордовия, телефон 8 927 183 3971 E-mail – maryin.sergey@yandex.ru
