Всю свою молодость я мечтал о карьере на государственной службе. Я даже и не помышлял о том, что при конфликте между гражданином и государством, я стану на сторону гражданина. Даже в той ситуации, когда этот гражданин не вызывает симпатии, например, отбывает наказание за совершенное преступление. А государство, казалось бы, печется о благе всех.
Почему я сделал такой выбор? У меня до сих пор на этот вопрос нет простого ответа.
Может быть это произошло во время моей службы в армии? Именно тогда я впервые увидел, что законы и правила против армейской дедовщины не работают сами по себе, а необходимо, чтобы среди комсомольского актива, офицеров, старослужащих, сержантов появилась критическая масса людей, убежденная в том, что над молодыми солдатами нельзя издеваться из-за того, что они молодые солдаты. Уже позже мы поняли, что мы не позволим вообще ни над кем издеваться ни по самой убедительной причине.
Может быть это произошло, когда в конце 1980-х я был членом руководства Московского народного фронта? Тогда, организуя митинги МНФ и участвуя в них, я впервые осознал, что бездушная норма закона может вступать в непримиримое противоречие с мудрой нормой права.
Но скорее всего, это произошло, когда я начал свою государственную карьеру, став депутатом Моссовета, и вошел в состав правящей фракции. Виноваты в этом мои родители. Они учили меня, с одной стороны, не сориться с властью, а с другой – всегда действовать по совести. Первый из этих ориентиров они озвучивали словами. А вот второй показывали личным примером. Этот второй оказался для меня более убедительным.
Впрочем, не исключено, что мне, как выпускнику философского факультета МГУ, запали в душу мудрые слова Ф. Энгельса о том, что необходимо построить общество, в котором «свободное развитие каждого является условием свободного развития всех». Помню, как тогда мне было непонятно, каким образом между одним человеком и миллионами людей фактически ставится.
Кто же такие правозащитники? Я думаю, что скорее всего это – не профессия, а характер мышления. Правозащитником может быть и общественный деятель, и адвокат, и депутат, и журналист. Признаков правозащитника мне известно три:
-
- Помогая одному человеку, правозащитник думает том, как при этом можно помочь остальным, оказавшимся в такой ситуации;
-
- Оценивая политическую программу, правовую норму, судебное решение правозащитник исходит в первую очередь из того, как эти чудесные программа – норма – постановление реально повлияют на права человека;
-
- Возможность защитить права человека правозащитник ставит тех денег или иных благ, которые он может за это получить.
Я не думаю, что правозащитник должен работать бесплатно, по крайней мере в том случае, когда правозащитную деятельность он осуществляет профессионально. Однако интересы того, кто к нему обратился, а также тех, кто находится в таком же положении, как и обратившийся, имеют для правозащитника наивысший приоритет, и по сравнению с деньгами, и по сравнению с карьерой, и по сравнению с личным благополучием.
Став правозащитником, человек не перестает быть носителем собственных комплексов и слабостей, не гарантирован от ошибок и глупостей. Однако меняется, по меньшей мере две его составляющих: шкала ценностей и угол взгляда.
Малозначительное и невзрачное вдруг приобретает огромное значение, а то, что тревожило ум и чувства сотни раз вдруг предстает мелким и неинтересным. Я и сам пережил это удивительное чувство: еще вчера ты не обратил на них внимание – бездомных, психбольных, гастарбайтеров, репрессированных оппозиционеров и чиновников, и вдруг ты понимаешь, что их надо защищать и готов встать грудью на их защиту.
Кстати, интересно, что в 2016 году в нашей стране стали вручаться правозащитные премии – одна в год. Однако ни орденов, ни медалей, ни грамот, ни благодарностей правозащитники не получают.
Не говоря о грантах.
И тем не менее, они работают.
Зачем?
Наверное для того, чтобы у нашего народа была надежда, а у нашей страны с гордым именем Россия был шанс.
Шанс не сгинуть, будучи перемолотой жерновами истории.
